– Шакалы, – прошептал Борис Михайлович. – Кругом шакалы.
– Валька уехал на Алтай к матери, – поморщился Смирнов. Ему хотелось помочиться, но он не хотел это делать первым. – Юлия может пожарников или милицию навести...
– Глупый ты, – покачал головой Стылый. – Ну, зачем мы ей? Убрали нас с шахматной доски. Она убрала. И воскрешения не будет. Тебе, что, о ней не рассказывали?
И посмотрел на Марию Ивановну. Та ответила умоляющим взглядом.
– Шакалы, – едва слышно выдохнул Борис Михайлович. – Кругом.
– Вижу, что рассказывали, – усмехнулся Шура, обернув лицо к Евгению Александровичу. – Но не все рассказывали...
Смирнов вдавился глазами в Марью Ивановну.
– Не все!?
– Конечно, не все, – зло усмехнулся Стылый. – Догадайся, кто мне Пашу Центнера заказал?
– Маша!? – догадался Евгений Александрович. – "Господи, как это очевидно!"
– Шакалы, – выразили глаза Бориса Михайловича.
– Она самая, – протянул Стылый. Злости на Смирнова и его любовницу у него было еще много. – Маша, Машенька, Машута... Она ведь тебе рассказывала, каким таким образом Остроградская с тобой познакомилась? Рассказывала! Так вот, после первой нашей с тобой встречи, во всех отношениях памятной, меня в подъезде остановила уборщица, Рая, если не ошибаюсь, ее зовут. Я еще в возвышенном состоянии по поводу реминисценций с мадемуазель Остроградской находился. Остановила и сказала, что меня нетерпеливо ждут в десятой квартире. И что за передачу этой весточки ей дадено цельных пятьсот рублей.
– Шакалы, – прошептал Борис Михайлович.
Стылый недоуменно посмотрел на него и продолжил:
– Ну, я понял, что дело серьезное, и пошел, встречу важную отменив. И узнал, что эта зоркая дама, я Марью Ивановну имею в виду, заметила, что я ее приятеля сердечного пасу, или Рая сказала за сотню, и в свою очередь меня пасла. И без всяких обиняков и даже чашечки кофе сказала, что заплатит за устранение Паши триста пятьдесят тысяч зелеными. Я, честно говоря, удивился. У моего руководства, вот, Борис Михайлович свидетель, и в мыслях ничего такого в то время не было...
– Да... Не было, – чуть ожил Борис Михайлович.
– Но это еще не все, – продолжил добивать Смирнова Стылый. – Эта приятная во всех отношениях женщина выразила настоятельное пожелание, чтобы в этом деле участвовал ты... И чтобы, в конце концов, в роли заказчицы, проявилась мисс Остроградская. Сечешь масть, Склифосовский? Она хотела тебя со всеми потрохами в свой кулачок сграбастать.
Евгений Александрович смеялся сардонически. Куда не кинь – один клин. Кругом волки! И Маша среди них волчица.