– Нет, это правда, – возразил он.
– Благодарю тебя за эту ложь. Конечно, узнай газетчики, что смерть мужа и нашего с ним сына связана еще и с адюльтером, они бы сумели со всех сторон обсосать подобную сенсацию.
– Катрин, Богом клянусь, та женщина ездила со мной! Это я пригласил ее, и ночевали мы в моей палатке, а Гордон с Роном – в своей.
Она покачала головой.
– Не надо, Джеф. На похоронах она выла как оглашенная. А ты к ней даже не подошел. Не утешил ни жестом, ни словом.
– Но я стоял возле тебя! – горячо возразил Джеф. – Что мне до нее! Просто опытная альпинистка, которую я пригласил с собой, чтобы нас стало не трое, а четверо – ты и Гордон, я и она. Откуда мне было знать, что ты заболеешь и откажешься ехать. Мы разбили палатку, и только потом приехал Гордон. С Роном, но без тебя.
А вдруг правда? – подумала Катрин. Неужели она жертва собственной подозрительности? За ней такое водится – придумает версию и тогда малейшие намеки, случайные слова, недоговоренности, взгляды, жесты – все идет в подкрепление собственной уверенности. А потом спадет пелена с глаз и сама удивляется: как могла такую дурь придумать? Впрочем, на этот раз случай посерьезней. Разубедить ее будет трудновато. Однако, если быть до конца честной, хотелось, чтобы кто-нибудь развеял ее подозрения. Ну хоть Джеф, что ли…
– Но как, скажи, случилось, что Рон оказался у края пропасти? Почему Гордон не следил за ним? Рон – очень чуткий ребенок. Он никогда без причины не ослушался бы отца.
– Ради Бога, Катрин! Бывает так, что ничего нельзя сделать. Не мучь себя.
– Да теперь это уже не важно, – хмуро согласилась она. – Моего мальчика все равно не вернешь.
Женщина направилась вниз по лестнице. Ей хотелось скрыться от собственных мыслей, оставить все позади. Зачем причинять себе боль, снова и снова вспоминая трагический день? Нужно подумать о будущем, проститься с Джефом навсегда и начать новую жизнь. Другого выхода нет.
Никакой он не друг, и от этого только больнее. Правда, стоит признать, что он всегда вел себя с ней достойно. Но все же они с Гордоном два сапога пара. Жизнь для них– все равно что спортивное соревнование. И ей совсем не улыбается оказаться в этом соревновании призом.
Джеф шел рядом, стараясь приноровиться к ее шагу, явно не желая смириться с тем, что она уходит.
– Почему же ты не развелась с Гордоном? – спросил он.
Она не стала отвечать. Вряд ли мужчина сможет понять жизнь женщины. Сперва беременность– и ты стараешься оправдать этим поведение мужа. Потом появляется ребенок, и ради его блага идешь на компромиссы. И день ото дня надеешься, что все еще переменится к лучшему. Обманываешь себя, заставляя верить мужским обещаниям, потому что боишься взглянуть в лицо правде и признаться в очевидном: все безвозвратно потеряно. Одна, что ли, она такая? Сплошь и рядом женщины приносят себя в жертву ради детей.