– Ага. Марчи прав. Только ты, все равно, мотай отсюда, пока я не передумал. Господи, Боже мой! Меня окружают одни специалисты и эксперты! Нельзя работать!
Посмеиваясь, успокоившийся Крис вернулся на свое место возле автора сценария.
– Ну, Ирвинг! Я же тебя предупреждал насчет этих рогатых шлемов! – продолжал Марчелло ворчливо. – Эти рога нам еще дадут жизни.
Сделав вид, что не расслышал последнюю фразу, Ирвинг поскреб подбородок и вновь нахмурился, посмотрев на корабль.
– Черт, я все-таки беспокоюсь за тебя. Как ты там будешь в пламени лежать?
– Нет проблем, – беззаботно махнул рукой актер. – Те, кто организует спецэффекты уверяли, что пламя не дойдет к моей драгоценной шкуре ближе, чем на два фута. Ты просто проследи, чтобы камеры были правильно расположены, и тогда будет полная иллюзия того, что я горю в пламени. Снимая с трех точек, я просто не представляю, как у нас что-то может не получиться!
Ирвинг скривился и выразительно посмотрел на хмурые небеса.
– Угу, если только раньше не пойдет дождь, и нам придется все отменять прежде, чем закончим съемку. Марчелло тоже взглянул вверх.
– По крайней мере, все эти темные тучи помогут нашим ребятам из группы спецэффектов. На фоне таких облаков наши ужасы будут похожи на настоящий базальт.
– Что еще, к черту, за базальт?
Марчелло ухмыльнулся.
– Базальт – это вулканическая порода. Очень прочная. Из базальтовых скал сложена вся Исландия. Разве ты не знаешь, что Исландия возникла из пепла и лавы, выброшенных вулканами со дна морского?
Ирвинг досадливо махнул рукой.
– Ладно, ладно, мне все равно.
А Марчелло, посмотрев на стаю пролетавших птиц, не удержался и пустил еще одну шпильку в режиссера:
– Между прочим, могут быть проблемы с птицами. Чайки этого вида не живут в Исландии. Может быть, тебе стоит их перекрасить?
– Ты давай, лучше береги свою задницу, когда будешь валяться на корабле. И не забывай, что в июне мы начинаем снимать «Форт Лареми».
Марчелло оставалось только покачать головой вслед Ирвингу, который побежал дать указания звукорежиссеру. Невдалеке от того места, где он стоял, гример и стилист по прическам суетились вокруг Моники, одетой в золотисто-желтое платье норманнской женщины и пытались уложить ее волосы, светлыми прядями которых играл ветер.
Марчелло направился к ним.
– Послушай, Гретхен, тебе не удастся сделать ее лучше, чем она есть, – пошутил он, подмигнув Монике.
– Может ты и прав, Марчи… Но я все-таки попытаюсь, – утомленным голосом ответила женщина и вдруг с криком отчаяния бросилась за картонным шлемом, слетевшим с головы одного из артистов массовки.