— Ты по крайней мере мог предупредить меня, что будешь на празднике сегодня.
— Я не сомневался, что ты не приедешь, если узнаешь.
— Если б я знала, что ты собираешься устроить такое представление, то, разумеется, осталась бы дома! — фыркнула она, скрестив руки на груди.
— Да ничего я не собирался! — в сердцах бросил Адам. — Так уж получилось! — Он нетерпеливо вздохнул. — Послушай, Лаури, мне нужно десять минут. Потом ты свободна. Делай что хочешь. Возвращайся к гостям или куда пожелаешь.
Лаури присела на диван.
— Ну ладно. Выкладывай, что у тебя. Адам, мрачный как туча, маячил перед ней.
— Да что же ты такая злая, скажи мне, ради Бога? После того, что случилось с Розин, и Рождества я думал, ты станешь ко мне помягче.
— Так оно и было, — парировала она, — пока я не увидела тебя сегодня с Розин, а тут еще твои обвинения. Все мои благие намерения словно ветром сдуло!
— Я прошу за это прощения, — стиснув зубы, проговорил он.
— Ладно. Ну так что это за важная новость, ради которой ты утащил меня с праздника?
Адам осторожно присел рядом с ней, словно боясь, что она тут же вскочит и убежит.
— Прежде всего, моя мать считает, что я непременно должен тебе сказать одну вещь. Глаза Лаури сузились.
— Продолжай.
— Если ты помнишь, за недолгое, но незабываемое время наших отношений я был занят по горло делами по управлению компанией в связи с уходом отца. И надо было так случиться, что ты выбрала для своей бомбы именно этот день! Я только что узнал, что отцу осталось недолго жить. Глаза Лаури расширились от ужаса, — Ты что, раньше не знал? Адам покачал головой.
— Никто не знал, кроме матери. А она твердо решила не портить то краткое время, какое им еще оставалось. Папа потом признался, что их долгий, полный блаженной праздности круиз — это лучшая подготовка к уходу на небеса, о какой человек может только мечтать.
На минуту воцарилось молчание, затем Адам кашлянул и продолжал:
— Еще он сказал мне, что брак с достойной женщиной — это именно то, что мне больше всего надо. Но к тому времени, увы, было уже поздно. Надежда на это растворилась в один день вместе с тобой.
— Говори, говори, — презрительно фыркнула Лаури. — Если все было именно так, что же ты набросился на меня, когда я сообщила, что беременна?
— Это была та самая последняя капля, которая переполнила чашу. Я смертельно устал от непомерной работы, а тут папа посвятил меня в эту трагическую тайну. Я был сам не свой от горя, когда ты пришла тогда вечером. — Адам до боли стиснул ее руку. — Гордиться тут, черт побери, нечем, но, когда ты сказала, что беременна, я буквально взорвался и понес невесть что. А когда сообразил, что наделал, и попытался спасти положение, предложив жениться, было уже слишком поздно. Ты ушла в свою раковину, и никакой силой извлечь тебя оттуда уже нельзя было.