– Джошуа попытался ее разуверить?
– Конечно, но это ни к чему не привело. Она была просто невменяема. Однако он, по крайней мере, убедился в правоте моих слов. До этого момента бедняга даже не подозревал о двойственности ее натуры. – Миссис Лофтус помолчала, низко склонив голову. – Лили не слушала его доводов, и в конце концов он ушел, сказав, что вернется позже, когда она успокоится. Но он опоздал. Лили уже выместила на мне свою злобу.
С этими словами миссис Лофтус медленно подняла вуаль.
Анна невольно охнула, увидев ее лицо. Лоб и серьезные голубые глаза женщины были совершенно обычными, но все, что располагалось ниже, представляло собой полумаску из шрамов – толстых и тонких, прямых и извилистых, переходящих один в другой. Даже ее губы состояли из бугров плохо зажившей кожи.
Анне стало не по себе – не столько из-за самих шрамов, сколько из-за того, что эти увечья нанесла Лили. Охваченная состраданием, она дотронулась до затянутой в перчатку руки миссис Лофтус.
– Вам, наверное, было очень больно.
– Лили облила меня кипятком, – объяснила миссис Лофтус. Ее спокойный тон говорил о том, что она уже преодолела ужас того момента. – Она взяла с кухни чайник и нагрела его над огнем в своей спальне. Слава Богу, я вовремя подняла руку и заслонила глаза.
– Джошуа лечил ваши ожоги?
– Да. Дэвид Панкхерст пустил его в дом. Ни он, ни его отец не стали звать другого врача, боясь, как бы не пошли слухи о том, что сделала Лили. Капитан увез меня в безопасное место, и я осталась там жить.
У Анны защемило сердце. В голове билась мысль: «Он не оплакивает Лили. Она растоптала его любовь».
– Все называли его негодяем за то, что он бросил свою невесту, – прошептала она.
Миссис Лофтус на секунду отвела глаза.
– Я узнала об этом гораздо позже. Он навещал меня в течение двух недель – до тех пор, пока я не пошла на поправку. Потом он подарил мне симпатичный домик на берегу и дал немного денег на первое время. Я хотела отказаться, но у меня ничего не было – не было даже надежды на то, что я когда-нибудь найду себе работу, – и он настоял. С тех пор я считаюсь вдовой и сама себя содержу.
Анна откинулась на спинку кресла. Она представила, как тяжело было Джошуа хранить эту тайну. Он взвалил себе на плечи чужую вину и безропотно нес ее целых семь лет…
– Меня удивляют жестокость и эгоизм Дэвида и лорда Тимберлейка, – выпалила Анна. – Как они могли допустить, чтобы Джошуа взял на себя ответственность за случившееся? После смерти сестры Дэвид был так разгневан, что даже вызвал Джошуа на дуэль.
– О Боже! – воскликнула миссис Лофтус. – Кто-нибудь пострадал?