Любовники не представляли, сколько времени прошло. Они блаженствовали в полной темноте, познавая друг друга. Наконец Прайс решился задать вопрос, который мучил его всю ночь.
— Эллин, ты уедешь со мной из Ривервуда? — Он повернулся на бок, чтобы видеть ее лицо, и ждал ответа.
Она тоже повернулась к нему и провела рукой по его подбородку. В ней вновь вспыхнуло желание, когда он поцеловал ее ладонь. Она затрепетала в предвкушении новых ласк.
— Я хочу этого больше всего на свете. Я никогда уже не буду такой, какой была неделю назад. Я стала женщиной… твоей женщиной. — Она посмотрела на него серьезно. — Однако…
— А, милая леди, снова шипы. — Он наградил ее обезоруживающей улыбкой.
На глаза Эллин навернулись слезы.
— Я должна дождаться Рода, чтобы расстаться с ним по-честному.
Прайс облегченно вздохнул, услышав долгожданный ответ.
— Выходи замуж за меня сейчас, и тогда мы будем уверены друг в друге, — сказал он горячо.
— Ты все еще сомневаешься во мне? — спросила она, обольстительно протянув руку, чтобы погладить его.
— Я люблю тебя, Эллин. Я не говорил такого ни одной женщине. Я не хочу рисковать, — пояснил он, удивляясь волшебному воздействию ее рук на него.
— Я тоже тебя люблю! — пылко сказала она. — Ничто не помешает нам быть вместе. Обещаю тебе.
Она крепко поцеловала его, внезапно почувствовав необходимость очутиться в его жарких объятиях.
— Как только Род вернется, я поговорю с ним, а потом приеду к тебе.
— Могут пройти месяцы, прежде чем он вернется, — сказал Прайс с сожалением, не желая разлучаться с ней.
— Тогда останься здесь. Мы что-нибудь придумаем.
— Нет. — Он помолчал. — Эллин, я слышал все, о чем говорили в гостиной сегодня вечером. Я знаю настроение твоей матери и понимаю ее. Это трудно забыть.
Эллин сознавала, что он прав, и к тому же у Прайса не было подходящего предлога, чтобы остаться, когда уровень воды спадет.
— Любовь моя. — Она подняла глаза, полные слез. — Мы можем по крайней мере провести вместе еще несколько ночей.
— А потом — всю жизнь. — Он поцеловал ее. — Я напишу тебе и пришлю денег на дорогу.
— Письма недостаточно. Этого никогда не будет достаточно! — всхлипнула она, уткнувшись в его плечо.
— Ничего другого не остается, если ты не уедешь со мной сейчас.
— Ты же знаешь, я не могу. Пока не могу.
— Знаю, — сказал он мягко и прижал ее к себе.
Птицы запели утреннюю серенаду, а любовники продолжали лежать обнявшись, наслаждаясь последними минутами. Небо уже начало светлеть, когда Прайс наконец заговорил.
— Я должен идти. Не хочу усложнять положение, — сказал он, оторвавшись от Эллин, и стал одеваться.