Двери лифта раскрылись. Они шагнули внутрь.
— Очень на это надеюсь, — горячо подхватила Клаудия. — Я докажу ей свою любовь!
Брови Тайлера насмешливо приподнялись.
— Очень трогательно, Клаудия. А что будет потом? Ты снова исчезнешь? От тебя вообще одни неприятности. Я начинаю жалеть, что привез тебя сюда.
Лифт остановился на первом этаже, и Тайлер посторонился, пропуская Клаудию вперед.
— Извини, Тайлер, я вынуждена тебя разочаровать. Тебе не удастся так легко от меня отделаться. Я намерена остаться, и ты не сможешь мне помешать!
Тайлер бросил на нее язвительный взгляд:
— Уверена? Ты меня недооцениваешь.
— Почему же? Я отдаю тебе должное, но имей в виду: я буду бороться.
Они приблизились к машине, но Тайлер не торопился открывать дверцу.
Повернувшись к Клаудии, он взял ее за подбородок.
— Не забывай, что Гордон назначил меня опекуном Натали.
Сердце у Клаудии екнуло, но она не отвела глаз.
— Угрожаешь? Хочешь встать между мной и дочерью? В суде тебя поднимут на смех, а ты окажешься именно там, если будешь упорствовать. Я мать и имею больше прав, чем ты, Тайлер. И с моральной, и с юридической точки зрения. — Надо срочно связаться с адвокатом и уточнить, так ли это, отметила она про себя. — Ни у кого нет большего права видеться с Натали, чем у меня!
— Даже если она этого не захочет? — вкрадчиво спросил Тайлер.
Клаудия вздрогнула и отшатнулась. Удар пришелся в цель.
— Иди ты к черту! — вскрикнула она и, отвернувшись, украдкой вытерла глаза. Сжав губы, она глубоко вздохнула, чтобы успокоиться. — Я знаю, что Натали меня ненавидит, — хрипло прошептала она. — Но пусть лучше ненависть, чем равнодушие. Признаю, дочь нужна мне. Но можешь не сомневаться, я не причиню ей боли. Если хочешь, могу поклясться: я буду оберегать ее душевный покой.
В наступившей тишине было слышно только прерывистое дыхание Клаудии.
Тайлер взял ее за плечи и развернул лицом к себе. Потом приподнял кончиками пальцев ее подбородок и заглянул в полные слез глаза.
— Какое смирение… Такой я тебя не помню.
Она опустила ресницы:
— Ты вообще меня не знаешь. И никогда не знал… — тихо сказала она.
— Тут ты, пожалуй, права, — согласился Тайлер.
В сердце Клаудии затеплилась надежда.
— Тайлер…
— Тебе следовало остаться с Гордоном, — сухо сказал он, не дав ей закончить фразу.
Это замечание разозлило Клаудию.
— Тебе легко говорить! Наверно, ты никогда ничем не жертвовал. А мне приходилось, и не раз. И знаешь, что я тебе скажу? Это больно! Так больно, что можно сойти с ума. Но ты ничего не способен понять. Ты и представить себе не можешь, что значит постоянно страдать, каждую Минуту, каждый час. И так изо дня в день, из года в год… Чувствовать, что душа медленно умирает, стараться не думать, забыть… Так вот, пока ты не испытаешь этой муки, не смей читать мне мораль, не указывай, что мне делать, а чего не делать.