Клаудия нахмурилась:
— Но он не получал ваших писем.
В глазах Нэнси мелькнуло удивление.
— А он писал мне?
— Да, он говорил мне, что писал, — подтвердила Клаудия.
По лицу Нэнси пробежала судорога боли.
— Странно… Я была уверена, что под влиянием отца…
— Как же это могло получиться?
Нэнси Уилер натянуто улыбнулась.
— Я отправляла письма по адресу деда Тайлера, который забрал внука к себе после смерти Кита. Старик меня терпеть не мог. Очевидно, он и его жена уничтожали и мои письма, и письма Тайлера. О Господи, как же они могли так поступать? Бедный мой сын, представляю, как он ожесточился… Он отталкивает вас, потому что больше не верит в любовь. Его жизнь загублена…
По бледным щекам Нэнси заструились слезы, она неловко вытирала их пальцами. Вне себя от жалости Клаудия бросилась к ней и взяла ее дрожащую руку в свои.
— Прошу вас, расскажите мне все, вам будет легче.
Нэнси ласково потрепала Клаудию по щеке и улыбнулась сквозь слезы.
— Возможно, вы и правы. Может, если я это сделаю, прошлое наконец перестанет терзать меня… С Китом, отцом Тайлера, я познакомилась в Африке. У него там была ферма и небольшие охотничьи угодья. Он был очень красивый и представительный мужчина, и я влюбилась во все сразу: и в него, и в окружающую природу, такую живописную, романтическую… Приехав в Африку в отпуск — меня очень интересовало сафари, — я осталась там надолго. Мы с Китом поженились.
Сначала все шло прекрасно. Оторванность от цивилизации не тяготила меня, ведь мы любили друг друга, а потом родился Тайлер. Мы были очень счастливы… по крайней мере, так мне казалось. Нашу ферму часто посещали любители сафари. Кит занимался животными, а я готовила гостям еду. Дела шли неплохо, но, как ни странно, именно это и разрушило наш брак. Понимаете, я знала с самого начала, что Кит ревнив, что он собственник по натуре. Рождение сына не изменило его, скорее наоборот: его раздражало, что я уделяю ему меньше внимания. И все же я думаю, мы сумели бы преодолеть временное отчуждение, если бы не обстоятельства.
Мне приходилось часто общаться с гостями — в этом и состояли мои обязанности, — причем мужчин среди них было раза в три больше, чем женщин. Муж начал ревновать меня ко всем подряд. Сначала я лишь смеялась над его положениями, но вскоре мне стало не до смеха. Дело дошло до того, что Кит бросался на меня с кулаками, осыпая грязными ругательствами, стоило мне только спросить у гостя, что ему приготовить на завтрак. Он стал совершенно невыносим: под каким-нибудь предлогом неожиданно возвращался домой, надеясь убедиться в моей «неверности», везде, где только можно, поставил телефоны и, если я не сразу отвечала на звонок или подбегала, слегка запыхавшись, воображал Бог знает что.