Обед в «Четырех временах года» был обставлен со вкусом и ненавязчивой импозантностью. Посреди огромной гостиной сверкал зеркальной поверхностью бассейн, освещаемый лампами, укрепленными на потолке. Места располагались лицом к центру, что напоминало зрительный зал в театре. Элегантно одетые официанты были как бы на cцене. Пара, сидевшая с Мэттом и Эбби за одним столом, почти не говорила по-английски и явно предпочитала немецкий, который Мэтт знал прекрасно.
– Ich spreche ein bitte, – извинилась Эбби на ломаном немецком в начале разговора. На память приходили только отдельные фразы из уроков иностранного языка в колледже.
Мэтт сказал что-то гостям по-немецки и перевел ей.
– Я объяснил им, что ты недавно работаешь в нашей компании.
Он прикрыл ее руку своей, словно демонстрируя особый характер их отношений.
До фрау Греммель, хорошенькой блондинки с живыми глазами, видимо, не дошло. Она проводила взглядом снующих официантов и уставилась на Мэтью с особым интересом. Неосознанно Эбби перевернула ладонь, сцепив пальцы с пальцами Мэтта, будто обозначая свои владения. Она почувствовала, как рука его вздрогнула в ответ, и поняла, что захватила босса врасплох. Прекрасно, подумала она, мужчину порой полезно встряхнуть.
Он хотел освободить руку, но она сжала пальцы, не сильно, только чтобы подразнить его. Если бы он позже спросил, почему она так поступила, она бы ответила, что просто забавлялась. В глубине душе ей доставляло одинаковое удовольствие и смущение Смайта, и разочарование прекрасной фрау.
Мэтт, хоть убей, не мог припомнить, что же он заказывал на обед. Он слегка кивнул, когда официант поставил перед ним жареного цыпленка. Его восприятие, похоже, замедлилось. Уставившись на кушанье, он чувствовал, как Эбби убрала руку, чтобы взять вилку и воткнуть ее в толстый кусок первоклассной грудинки в собственном соку. На миг комната поплыла в голубой дымке, и он чувствовал, что его руке становится холодно в том месте, где Эбби держала свою руку.
Наблюдая за спокойным выражением ее лица и невозмутимым взглядом кофейных глаз, когда она отправляла в рот первый кусок розовой говядины, он решил, что положить свою руку на его – для нее ничего не значащий жест. Но сцепление пальцев, малейшee движение которых изрядно взволновало его, а прикосновение шелковистой кожи словно током отдавалось в его теле, о чем-то говорило. Он никак не мог прийти в себя. Невозмутимость же Эбби оставалась непробиваемой.
Вполуха слушая Греммеля, который перечислял широкий ассортимент предлагаемых его фирмой кондитерских изделий, Мэтт все поглядывал на изящную фигурку справа от него. Эбби усердно налегала на грудинку, откусывая понемногу, но поглощая с большим усердием.