Майк дергал изо всех сил, тянул, и, наконец, стащил пса с ворот, чувствуя тошноту от сырых звуков, сопровождавших эти усилия. Кладбищенский вандализм был для него старой песенкой, особенно в канун Дня всех святых, но до того оставалось еще полтора месяца, да и ничего подобного Майк еще не видел. Обычно довольствовались тем, что опрокидывали несколько надгробий, выцарапывали несколько непристойностей и вывешивали на ворота бумажный скелет. Но это убийство не было делом рук ребятишек — или же они настоящие ублюдки. Сердце Вина будет разбито.
Он обдумал, не забрать ли собаку в город прямо сейчас, чтобы показать Паркинсу Джиллеспи, но решил, что это ничего не даст. Старину Дока, беднягу, можно забрать в город, когда Майк поедет обедать… не сказать, чтоб у него сегодня был хороший аппетит.
Он отпер ворота и взглянул на свои перчатки, вымазанные кровью. Железные прутья ворот придется отскабливать, и, похоже, сегодня днем до Школьного холма ему не добраться. Он заехал за ограду и поставил машину, но больше не напевал. Изюминка дня исчезла.
8:00 утра.
Грохочущие желтые школьные автобусы отправились по назначенным маршрутам, собирая детей, которые вышли к своим почтовым ящикам и резвились там или стояли, держа свертки с ленчем. За рулем одного из этих автобусов сидел Чарли Роудс, его маршрут охватывал Тэггарт-Стрим-роуд в восточном Уделе и верхнюю половину Джойнтер-авеню.
Дети, ездившие в автобусе Чарли, вели себя лучше всех в городе — если уж на то пошло, то лучше всех в учебном округе. В автобусе номер шесть не бывало ни воплей, ни грубых шуток, ни дерганья за косички. Они, черт их возьми, сидели тихо и помнили, как надо себя вести — а не то имелась возможность прошагать две мили до начальной школы на Стэнли-стрит пешком да еще объясняться в учительской, почему так вышло.
Чарли знал, что они про него думают и очень хорошо представлял себе, как называют его за глаза. Ну да ничего. Он не собирался позволить всем, кому не лень, валять дурака и пакостить в его автобусе. Пусть приберегут это для своих бесхребетных учителишек.
У директора со Стэнли-стрит хватило смелости спросить Чарли, «по наитию» ли он действовал, когда три дня подряд ссаживал мальчишку Дорхэма только за то, что тот разговаривал чуть громче, чем надо. Чарли уставился на него, и мало-помалу директор (мокроухая маленькая пискля, всего четыре года как из колледжа) отвел глаза. Начальник автопарка С.А.Д., старый приятель Дейв Фельсен — они вместе прошли весь путь до Кореи — он-то понимал. Им обоим было ясно, что творится в стране и как пацан, который «просто разговаривал чуть громче, чем надо» в школьном автобусе в пятьдесят восьмом году оказывался в шестьдесят восьмом парнем, который при всех ссал на флаг.