Начала зудеть голова. Она рассеянно почесала ее рукой, ожидая появления следующего щита с Девой Марией.
Пусть это и покажется ужасным, но ситуация начала меняться к лучшему, когда она потеряла ребенка. Случилось это аккурат перед тем, как Билла взяли на работу в «Бич компьютерс», на шоссе 128. Именно тогда в компьютерной индустрии задули свежие ветры перемен. Потеря ребенка, выкидыш — в это поверили все, за исключением, возможно, Билла. Родственники точно поверили: отец, мама, бабушка. Выкидыш, говорили они всем. Выкидыш, католики признавали только такой вариант. «Деве я молюсь и вам…» — иногда пели они в школе, прыгая через веревочку, смело, чувствую себя большими грешницами, с развевающимися юбками, которые то и дело обнажали их ободранные коленки. В школе Нашей госпожи ангелов, где сестра Аннунсиата била по пальцам указкой, если видела, что ты глазеешь в окно, вместо того, чтобы готовить уроки, где сестра Дормарилья говорила, что миллион лет — лишь доля секунды на часах вечности (и ты можешь провести вечность в аду, многих выпадала такая участь, так легко туда попасть). А жизнь в аду — сплошные мучения. Кожа твоя будет гореть огнем, кости — поджариваться. А теперь она во Флориде, в салоне «Краун Вик», рядом с мужем, чья рука поглаживает ее промежность. Платье помнется, но невелика беда, если на его губах играет довольная улыбка, и почему только не уходит это чувство?
Она подумала о почтовом ящике с фамилией Раглан на боковой поверхности и американским флагом на крышке, и они проехали почтовый ящик, с фамилией Рейган и наклейкой «Грейтфул Дэд» вместо флага. Она подумала о маленькой черной собачке, деловито бегущей по противоположной обочине дороги, опустив голову, что-то вынюхивая, и они повстречались с собачкой. Она вновь подумала о рекламном щите, и да, они проехали мимо щита: «МАТЬ МИЛОСЕРДИЯ ПОМОГАЕТ ГОЛОДНЫМ ФЛОРИДЫ — НЕ ПОМОЖЕТЕ ЛИ И ВЫ?»
Билл ткнул пальцем.
— Вон там… видишь? Думаю, это Палм-Хауз. Нет, не там, где щит, с другой стороны. И почему только власти разрешают портить панораму этими щитами?
— Я не знаю, — голова зудела. Она почесалась и с волос посыпалась черная перхоть. Она посмотрела на свои пальцы и в ужасе увидела, что подушечки черные, словно кто-то только что снял их отпечатки.
— Билл? — она прошлась рукой по светлым волосам и посыпавшиеся чешуйки увеличились в размерах. Она видела, что это не кожа, а сгоревшая бумага. С одного клочка на нее смотрело лицо, проступившее, как на негативе.
— Билл?
— Что? Чт… — сорвавшийся голос Билла испугал ее куда больше, чем резкое движение его рук, вертанувших руль, отчего автомобиль едва не сбросило с асфальта. — Господи, дорогая, что у тебя в волосах?