Просмеявшись, налили по-второй, потом был третий тост... Потом, слегка захмелевший Женька, видя с каким аппетитом Искалиев наворачивает мясо, завел волынку по поводу мусульман и свинины. Жан, слушая его речь только улыбался, не переставая жевать, а Гек, который к этому времени тоже слегка осоловел, подняв палец выдал перл:
- Козырев, не надо так явно демонстрировать свое незнание предмета. Да будет тебе известно, что в Коране сказано о том, что воинам в боях и походах можно трескать что угодно, лишь бы силы не потерять!
Даурен от такой неожиданной трактовки священной книги хрюкнул и закашлялся. Все опять заржали, а я посоветовал Лешке после войны двигать в пророки:
- Тебя за такие идеи весь продвинутый мусульманский мир будет на руках носить. А если бойцу еще и вино пить разрешишь, то в армии от добровольцев отбоя не будет!
После этого пошел теологический спор по поводу: а есть ли действительно послабления по жратве в жесткой исламской культуре? Предмета толком никто не знал, кроме особо умного Гусева, который после Халкин-Гола почти год служил в Средней Азии и провентилировал этот вопрос с одним муллой. Мулла попутно подрабатывал резидентом английской разведки, поэтому разговоры в камере у них были долгие. И как резюмировал Серега:
- Почти месяц с ним возился, пока всю агентуру в районе не высветил. Заодно и в вопросах ислама соображать начал. Поэтому говорю - хрюшку правоверному кушать можно, но только в случае опасности голодной смерти. А так как мы здесь все - он покосился на меня и поправился - ну или почти все, коммунисты и комсомольцы, то вопросы религиозных ограничений в продуктах питания, нас не касаются. Так что Жан, кушай смело!
Искалиев, показал в улыбке удивительно белые зубы и ответил:
- Я и кушаю. Пока вы тут спорили, я почти все съел...
- Как?!!
Наши проглоты при этом известии моментально вышли из блаженной расслабленности и подскочив, уставились на стол. Увидев, что Даурен их наколол и мяса еще было выше крыши, шутливо набросились на него и устроили возню. Гусев, улыбаясь, глядел на веселящихся салабонов, а потом кивнул нам с Маратом. Поняв его кивок верно, мы поднялись и я поправляя гимнастерку приказал пацанам:
- Мы с Шахом пойдем, командира проводим, а вы здесь еще посидите и через час - отбой!
Увидев, что меня поняли, вышел вслед за генерал-майором из палатки. После чего, отослав водителя в наше расположение, мы загрузились в "Виллис" и отъехав метров триста от лагеря, тормознули. Выключив зажигание и повернувшись к сидевшему рядом Сереге, я спросил: