Но несмотря на это, они почти не разговаривали. Мир и согласие, воцарившиеся между ними, были слишком хрупки, и оба это знали, а пока Белль предпочла наслаждаться теплым солнечным днем и тишиной. Воспользовавшись удобным случаем, она по привычке принялась сочинять письмо матери.
…как видишь, мамочка, я совершила ужасную вещь и теперь не знаю, как быть. Видишь ли, я не уверена, что смогу восхищаться им по-прежнему, ведь как ни поверни, но какое-то время мне пришлось побыть его пленницей, и я даже потихоньку привыкла видеть в нем врага.
Сказать по правде, все это очень и очень странно и, уж конечно, ни капельки не похоже на то, что я читала о любви. Да что там — ни в одном из этих толстенных романов, где описывается, что происходит между мужчиной и девушкой, нет и намека на то, как это бывает в жизни. Вот как сейчас с нами, например. Иной раз кажется, что все эти древние поэты и знать не знали, как это иной раз бывает на самом деле.
Но день был слишком хорош, чтобы долго грустить. Со вздохом Белль мысленно поставила точку и, сразу повеселев, принялась любоваться окрестностями.
Стивен, в отличие от Белль, не был настроен предаваться буколическим восторгам, хотя, если честно, вид пушицы, при каждом дуновении ветра переливавшейся серебром, точно озеро при луне, был способен привести в восхищение кого угодно. Однако Стивену сейчас было не до красот природы. Нахмурившись, он вдруг резко повернулся к Белль:
— Что ты имела в виду, когда говорила, что пыталась спасти меня?
Белль смущенно закашлялась.
— Тебе непременно нужно знать?
— Думаю, будет лучше, если ты все объяснишь. Между нами и так уже достаточно недомолвок.
— М-м-м… все так сложно, понимаешь? Дело в том, что я хотела избавить тебя от нового скандала. Думала, что будет лучше, если я исчезну — тогда тебе не нужно будет на мне жениться.
Отвернувшись, Белль принялась рассеянно разглядывать кустики цветущего вереска вдоль дороги. Сплошной ковер цветов покрывал гребень ближайшего холма. Правда, с другой стороны холм резко обрывался, но Белль все равно залюбовалась им.
— Что-то ничего не понимаю… Ты хотела избавить меня от нового скандала и для этого усыпила меня, чтобы удрать? — опешив, переспросил Стивен.
— Бекки и словечка бы никому не сказала, — защищалась Белль. — Даже если бы у кого-то из слуг развязался язык, все равно скандал был бы куда меньше, чем если бы ты разорвал помолвку с Констанс и женился бы на мне. Кто я — дочь торговца, да еще с подмоченной репутацией! А в глазах света еще и брошенная любовница — вспомни, как поступил со мной Куинси! И то, что мой отчим набоб Лидгейт, ничего не значит. С таким же успехом ты мог бы жениться на вавилонской блуднице.