Дальше, вокруг этого кулака, сплачивались и остальные, т. е. основные партийные кадры. Суровая дисциплина большевизма, спартанская сплоченность его рядов, его строжайшая «фракционность» даже в моменты временного сожительства с меньшевиками, крайняя однородность взглядов, централизованность всех рядов – были всегда характернейшими признаками нашей партии. Все партийные работники были крайне преданы партии; партийный «патриотизм», исключительная страстность в проведении партийных директив, бешеная борьба с враждебными группировками всюду – на фабриках и заводах, на открытых собраниях, в клубах, даже в тюрьме – делали из нашей партии какой-то своеобразный революционный орден. Оттого так неприятен был тип «большевика» всем либеральным и реформистским группам, всем «безголовным», «мягким», «широким», «терпимым». И в то же время от членов партии требовалась настоящая партийная работа в массах, работа при всех условиях, несмотря ни на какие трудности. Вспомним, что именно на этом пункте начались первые разногласия с меньшевиками. Именно здесь шел процесс подбора кадров. Не из болтунов, не из «симпатизирующей» интеллигенции, не из «попутчиков», которые сегодня здесь, а завтра – там, а из людей, готовых для революции, для развертывающейся борьбы, для победы партии пойти на все: на каторгу, на баррикады, на скитанья и постоянные преследования. Так закладывался, так смыкался второй круг нашей партии: основные кадры рабочих – большевиков.
Но при всем этом наша партия никогда не была сектантской, замкнутой, варившейся в собственном соку. Вот это нужно подчеркнуть со всей решительностью. Она никогда не смотрела на себя как на самоцель. Она смотрела на себя как на стальной инструмент, обрабатывающий мозги массы, сплачивающий массу, руководящий массой. Ибо все искусство политической диалектики состоит в том, чтобы, имея ряды сплоченные и сомкнутые, не замкнуться в себе, не быть сектой, не вертеться на холостом ходу, а быть действенной двигательной силой, вращающей гигантские колеса механизма всего класса и всей массы трудящихся. И здесь история нашей партии, а в особенности история ее за революционный период, показывает, как чутко относилась партия к запросам массы. Кто энергичнее всех действовал среди солдат империалистической армии, рискуя быть растерзанным офицерами? Большевик. Кто без устали сплачивал, агитировал, организовал? Большевик. Не упускал ни единой возможности воздействия на массу, используя царскую Думу и профессиональный рабочий союз, массовку и клуб, воскресную школу и фабричную столовую, – всюду, везде был всепроникающий и вездесущий большевик, тот, который, по выражению современного беллетриста, «эргично фукцирует». Он всегда «эргично фукцировал», этот большевик. Ибо наша партия всегда была партией класса и через него партией масс.