Пилорат покачал головой.
– Простите, Голан, но мне такой легенды не попадалось. Впрочем, может, она и есть. Моя память не совершенна. Я посмотрю.
– Это не важно. А есть какое-нибудь название у солнца Земли?
– Есть несколько разных. Полагаю, это названия на разных языках.
– Я постоянно забываю, что на Земле было много языков.
– Но это так. Это единственное разумное объяснение многих легенд.
– Ну, хорошо, – ворчливо сказал Тревиз. – Что же нам теперь делать? С этого расстояния мы ничего не можем сказать о планетной системе, значит, нужно подходить ближе. Я должен быть осторожен, но есть такое понятие, как чрезмерная и беспричинная осторожность, а здесь я не вижу никаких признаков опасности. Существа, достаточно могущественные, чтобы очистить Галактику от информации о Земле, должны быть достаточно могущественными и для того, чтобы уничтожить нас даже на таком расстоянии, если они действительно не хотят, чтобы их обнаружили. Однако, ничего не происходит. По-моему, глупо оставаться здесь только потому, что что-то может произойти, если мы подойдем ближе. Не так ли?
– Значит, компьютер не обнаружил ничего, что можно счесть опасным? – спросила Блисс.
– Когда я говорю, что нет признаков возможной опасности, значит, я доверяю компьютеру. Сам я, конечно, не могу ничего увидеть невооруженным взглядом.
– В таком случае я понимаю ситуацию так, что вам нужна поддержка для принятия рискованного решения. Очень хорошо: я с вами. Мы зашли так далеко не для того, чтобы возвращаться безо всякой причины.
– Согласен, – сказал Тревиз. – А вы, Пилорат?
– Я согласен двигаться дальше, хотя бы просто из любопытства. Было бы невыносимо вернуться, не узнав, нашли мы Землю или нет.
– Значит, согласны все, – подытожил Тревиз.
– Не все, – сказал Пилорат. – Есть еще Фоллом.
Тревиз удивленно посмотрел на него.
– Вы предлагаете консультироваться с ребенком? Какую цену может иметь ее мнение, даже если оно у нее есть? Кроме того, все, что она может захотеть, это вернуться на свой родной мир.
– Можно ли осуждать ее за это? – спросила Блисс.
Поскольку возник вопрос о Фоллом, Тревиз обратил внимание, что ее флейта играет рваный маршевый ритм.
– Послушайте, – сказал он. – Где она могла слышать марши?
– Возможно, Джемби играл их для нее.
Тревиз покачал головой.
– Сомневаюсь. В танцевальные ритмы я могу поверить, в колыбельные тоже… но марши? Да, Фоллом беспокоит меня. Она учится слишком быстро.
– Ей помогаю я, – сказала Блисс. – Помните это. Кроме того, она очень умна, а пребывание с нами здорово подстегивает ее. Новые ощущения заполняют ее разум. Она видит космос, различные миры, многих людей, и все в первый раз.