Что обычно делает человек в таких обстоятельствах? Правильно — возвращается туда, откуда приехал. Есть другие предложения? Правильно — некоторые вешаются. Оба эти варианта, предложенные от чистого сердца, Соломон Борисович отверг. Первый — из самолюбия. Второй — из-за неэстетичности. Для судьбы Государства Израиль это решение имело, как оказалось впоследствии, принципиальное значение.
— Теория вероятности на нашей стороне, — сказал он жене. — Невезуха имеет критическую массу, а мы уже на пределе. Значит, нужно проедать оставшиеся деньги и спокойно ждать. Должно повезти в ближайшее время.
Оптимистическое заявление. Есть немало людей, для которых полоса везения началась только после смерти: они попали в рай, где круглые сутки могут теперь смотреть стриптиз с участием духа Мерилин Монро.
Как бы то ни было, у Соломона Борисовича в ожидании полосы везения оказалось много свободного времени, и он посвятил его занятию, о котором давно мечтал. Еще в Киеве он, бывало, говорил: «вот выйду на пенсию, и засяду за расчеты». По утрам Мария Степановна уходила к соседке-ватичке, приехавшей в Израиль в пиковом 1990 году, помогала ей ухаживать за детьми и получала не столько плату (пятнадцать шекелей в час — чисто символически), сколько удовольствие: малыши-близнецы были просто лапочками.
А Соломон Борисович пристраивался на кухне за сохнутовским столом и писал длинные цепочки формул. Когда что-то не получалось, он выходил на улицу и прогуливался до алмазной биржи. На ходу думалось лучше, но приходилось запоминать идеи, чтобы, вернувшись, записать на бумаге. Может, если бы у него был компьютер, даже завалящий вроде пятьсот восемьдесят шестого процессора с матобеспечением IBM Mathematics, дело пошло бы более резво, в чем, однако, Соломон Борисович весьма сомневался. Машина она и есть машина. А нужны идеи.
В трудовой книжке кандидата физико-математических наук С.Б.Лоренсона была, в частности, такая запись: «1989-1991 годы — старший научный сотрудник лаборатории физики времени, Институт физических проблем УкрАН». В лаборатории была совместная тема с московским Физическим институтом: проверка методики Н.А.Козырева об утилизации энергии времени. Собственно, именно тогда Соломон Борисович и заинтересовался всеми этими проблемами. Тему благополучно загубили — сначала не было идей, потом не стало сотрудников: кто ушел в «коммерческие структуры», кто — в политику, а прочие так и вовсе сменили гражданство. Москвичи все же успели построить некую действующую модель хронотрона, который мог перемещать предметы в прошлое на несколько микросекунд. Об этом были две публикации в «Журнале теоретической и экспериментальной физики» и одна, весьма поверхностная, статья в «Технике-молодежи». Шум затих быстро — оказалось, что в расчетах была методологическая ошибка, и ни в какое прошлое машина, скорее всего, не отправлялась.