Заметил Молчуна и поманил пальцем, но, едва невольник подбежал к нему, рядом оказался Тревис.
– Тревис, отведи новичка в казарму, и пусть ему подберут хороший мундир, – сказал прелат, еще раз с ног до головы оглядев Молчуна.
– Слушаю, ваша светлость.
– И пусть цирюльник его пострижет, а брить не надо, и так хорош.
– Сделаем, ваша светлость.
– Ну все, идите, – сказал прелат и вступил в беседу с еще несколькими приказчиками и распорядителями.
Тревис взял Молчуна за локоть и потащил прочь.
– Давай за мной, а то потеряешься. Здесь сейчас такая толчея, что и затопчут.
Молчун пошел за Тревисом, с интересом поглядывая на суетящихся вокруг людей.
Вдвоем они обошли главное строение замка, где находились жилые помещения прелата, и оказались перед трехэтажной пристройкой, служившей жильем гвардейцам.
Здесь было спокойнее и тише. Гвардейцы при виде Тревиса вытягивались и отдавали честь, хотя на его мундире не было никаких знаков отличия.
– А ты правда ничего не помнишь? – спросил Тревис, когда они стали подниматься по ступеням.
– Из дальнего прошлого ничего. Но, думаю, очень все исправится, – ответил Молчун.
– Сапоги сам пошил?
– Да, правильно, но откуда у меня это ремесло, не спрашивайте, господин Тревис. Пока не помню.
– Ясное дело, не помнишь, коли даже имя собственное тебе неизвестно. Однако по-нашему говоришь сносно.
– Стараюсь освоиваться, господин Тревис, – учтиво ответил Молчун.
– Нам туда, – сказал Тревис, когда они оказались в сумрачном коридоре, где экономили свечи. – Надеюсь, Ратмир еще трезв…
– Ратмир – суконщик?
– Нет, цирюльник.
– Пьяный цирюльник – страшный человек, – пошутил Молчун.
– Не боись, – усмехнулся Тревис. – Он как бритву в руки берет – разом трезвеет. Правда, еще нужно, чтобы он смог ее взять…
Они свернули на узкую лестницу и поднялись на второй этаж.
– Эй, Габбе! – позвал Тревис.
– Господин сержант? – отозвался суконщик, появляясь из какой-то ниши по пояс голый, с куском вареной свинины в руках.
– Мой руки и открывай кладовые, нужно этого человека одеть.
– Этого? – уточнил кладовщик, подходя к Молчуну.
– А ты видишь здесь других?
– Нет, господин сержант, не вижу. Сейчас приоденем.
Кладовщик ушел к себе в нишу и вскоре вернулся в помятом мундире и с большой связкой ключей. Он еще раз оглядел новичка и повторил:
– Сейчас приоденем.
В просторной кладовой пахло сушеной полынью и старым салом. Сквозь зарешеченные окна внутрь попадало достаточно света, чтобы разглядеть развешанные на стенах мундиры разной степени поношенности.
Некоторые были недавно сшиты, другие, напротив, держались на одних нитках, однако все эти вещи были тщательно вычищены и отглажены.