После непродолжительного сна, просто необходимого ей, у Джесси едва осталось время принять душ и переодеться. Окраина, куда они приехали, резко отличалась от той, где она была сегодня утром. Дома значительно больше, а улицы шире. Около домов аккуратные лужайки, а вдоль обочины развесистые деревья. Явно богатый квартал.
Скромный автомобиль Диллона свернул на частную дорогу между деревьями, похожую на аллею, и через несколько минут подъехал к дому в испанском стиле, который вполне можно было назвать большим особняком. Джесси не выдержала:
— Это твой дом?
— Да.
— Ты носишь эти тряпки, ездишь на этой развалюхе и живешь в таком доме?
— Было время, когда моя юридическая карьера приносила деньги.
— И, видимо, не малые.
Ничего не ответив, Диллон вышел из машины и, обойдя вокруг, открыл ее дверцу. Вылезая, Джесси произнесла:
— Неужели тебе нравится жить в этом доме? Как-то не верится.
Вдруг Диллон притянул Джесси к себе и захлопнул дверцу. Несмотря на сумерки, было заметно, что он был взволнован.
— Своими прекрасными глазами ты видишь очень многое, Джесси.
— Значит," тебе не нравится этот дом?
Он поднес ее руку к губам и нежно поцеловал.
— Может, сегодня, попозже, я расскажу тебе длинную историю моей печальной юности.
— История связана с домом?
— Это дом матери. — Он взял ее за руку и повел через сад к дому. — И какое бы мнение у тебя о ней ни сложилось, она заслуживает и этого дома, и еще многого. Всем, что мы с Литой имеем, кем мы стали, мы обязаны матери, той жертве, которую она принесла. — Диллон снова замолчал и улыбнулся. — Моя мама — жесткая женщина, и иногда ты очень ее напоминаешь. Думаю, вы друг другу понравитесь.
— Надеюсь, она не так наслышана о нашей со Стефаном истории, как ты и Лита.
— Скорее всего ей ничего не известно. А меня тебе нечего бояться. Сегодня вечером мы со Стефаном очень долго разговаривали, и я теперь за вас спокоен.
— Что?! — Она резко отстранилась. Но тут в доме открылась дверь, и они оказались в полосе света.
— Диллон? Это ты? — позвал женский голос. Голос был протяжным, скорее с техасским акцентом, нежели с резким испанским, насколько в этом разбиралась Джесси. — Почему ты так долго? Мальчики уже проголодались.
— Я хочу поговорить с тобой попозже, — тихо сказала Джесси.
— Всегда готов, — улыбнулся он. — И даже жду этого с нетерпением, но в доме голодные дети.
— Пусть она вас не обманывает. — В дверях, словно луч солнца, возникла Лита. — Мы со Стефаном, только что вернулись. Приди вы хоть час назад, мы не сели бы за стол ни на минуту раньше.
Лита шагнула вперед и, взяв Джесси за руку, повела ее в прихожую. В воображении Джесси мама была краснощекой испанской женщиной, черные с проседью волосы забраны на затылке в пучок. Реальность оказалась совсем иной.