— По-моему, тебе сейчас не особенно хочется разговаривать, — сказала она.
— Нет, как раз сейчас мне этого очень хочется.
— До или после? — спросила она нетвердым голосом.
— До. — Он полностью владел собой. — Но мы можем поговорить очень быстро. — Он провел рукой по ее животу. — Мне становится трудно сдерживаться.
Он подошел к изголовью кровати и вытянул из-под Джесси покрывало. Она тут же залезла под простыни и одеяла, натянув на себя все, что можно. Диллон лег рядом и прижал ее к себе, она положила голову ему на плечо. Так они лежали рядом.
— Почему ты хочешь от меня уйти? — снова спросил он мягко и печально.
И именно это, а не охватившая их страсть, заставило ее заговорить.
— Диллон, есть две вещи, о которых я никому не говорила, — медленно начала Джесси, еще не зная, как ей удастся сказать то, что она собиралась. — Одну из них ты узнал сам.
— К моему великому удивлению и смущению, — согласился он. Теперь он улыбнулся, вспоминая это. Он прижал ее сильнее к себе и поцеловал в бровь. Но если бы ту ночь можно было вернуть, моя дорогая, я бы хотел, чтобы все было так же. Разве только мне стоило вести себя по-другому.
— Я не жалею о той ночи. — Она повернула голову и нежно и мягко поцеловала его, вложив в этот поцелуй все воспоминания о той ночи. Ее голос сделался хриплым, когда она добавила:
— Разве только этого не надо было делать через два дня после первой встречи.
— Джесси! — Он набрал полные легкие воздуха и мучительно вздохнул. — Я не позволю тебе уйти. Мы разрешим все проблемы, какими бы сложными они ни были.
— Диллон, здесь нечего разрешать. — Еще до того, как он успел рассердиться, она собралась с духом и выпалила:
— Ты хочешь детей, а я не могу их иметь.
— Что ты имеешь в виду? — Он немного отодвинулся, чтобы лучше ее видеть.
— Я не могу иметь детей. Большинство женщин могут, а некоторые нет. Я нет.
Став требовательным, каким становился всегда, когда сердился, Диллон приподнялся на локте и спросил:
— Откуда ты знаешь, если никогда не пробовала?
Джесси отвернулась и уставилась на одеяло.
Если бы все было так просто.
— Я понимаю, что ты сейчас чувствуешь, — сказала она, когда немного успокоилась. — Я чувствовала то же, когда доктор сказал мне это.
— И давно ты это знаешь? — Его голос превратился в шепот и зазвучал обреченно.
— Мне было восемнадцать, и у меня было много проблем. Я никогда не была такой, как все нормальные девочки. Доктор провел множество анализов перед тем, как наконец сообщить мне об этом.
— Восемнадцать, — задумчиво повторил Диллон. — Значит, это не из-за Стефана? Значит, не из-за него у тебя не было с мужчинами ничего серьезного?