Уже третью ночь она приходила в это здание заниматься уборкой, потихоньку узнавая все больше и больше. Кабинет Толара на четвертом этаже она обнаружила в первую же ночь, от удовольствия она едва не рассмеялась.
На ней были грязные потертые джинсы и разбитые теннисные туфли.
Комбинезона ей еще не выдали, только фирменную голубую блузу, которая была чрезмерно велика, зато скрадывала ее фигуру, делала похожей на других уборщиц, толстых и бесформенных. На кусочке ткани, пришитом поверх нагрудного кармана, было написано ее имя: Дорис. Дорис, уборщица.
Когда женщины уже наполовину закончили с уборкой на втором этаже, подошедший охранник велел Дорис и двум другим женщинам, Сьюзи и Шарлотте, следовать за ним. Вместе с ним женщины вошли в кабину лифта. Он вставил в какое-то отверстие на панели ключ, и лифт опустился вниз, в подвал. Выйдя из лифта, охранник открыл другим ключом тяжелую массивную металлическую дверь и жестом приказал им войти в довольно просторное помещение, разделенное перегородками на множество отсеков. На каждом из столов в помещении царил беспорядок из бумаг, повсюду стояли дисплеи компьютеров. Вдоль стен – черного цвета наглухо закрытые стеллажи. Никаких окон.
– Розетки там. – Охранник указал на туалетную комнату.
Включив пылесос и приготовив баллончики со спреем, женщины принялись за работу.
– На столах ничего не трогать, – предупредил он.
Завязав шнурки своих найковских кроссовок, Митч уселся на кушетку в ожидании телефонного звонка. Херси, за две недели отсутствия хозяйки успевший соскучиться, выглядел подавленно, сидел рядом и клевал носом. Звонок раздался ровно в десять тридцать. Это была Эбби.
В их разговоре не было никаких сентиментальностей типа “сердечко мое”, “детка” или “милый”. Голоса звучали холодно и отчужденно.
– Как твоя мать? – спросил он.
– Намного лучше. Она уже встает и ходит, только еще очень слаба. Но настроение бодрое.
– Рад это слышать. А что отец?
– Как обычно. Целыми днями занят. Как там мой пес?
– Тоскует без тебя. Боюсь, что он просто рехнется.
– Я очень по нему скучаю. Что нового у тебя на работе?
– Довольно нормально пережили всю эту суету вокруг пятнадцатого апреля. Народ приободрился. Половина партнеров на следующий день отправились в отпуска, так что сейчас у нас значительно тише.
– Надеюсь, ты уже перешел на шестнадцатичасовой рабочий день?
Поколебавшись, он решил пропустить вопрос мимо ушей. Какой смысл затевать сейчас дискуссию?
– Когда ты возвращаешься?
– Не знаю. Еще пару недель мне нужно побыть рядом с мамой. От отца, боюсь, помощи ждать не придется. У них, правда, есть прислуга, но сейчас здесь нужна я. – Она сделала паузу, как бы собираясь известить его о чем-то неприятном. – Я позвонила сегодня в школу и предупредила их, что в этом семестре на работу уже не выйду.