Ему предстояла длинная и тяжелая ночь. Люк уже успел убедить себя не рваться сегодня к Джесси. Вернуть волшебство было невозможно, и он чувствовал себя полным идиотом из-за того, что поддался ему, пусть даже на мгновение. Его сбила с толку острая тоска в ее затуманенных голубых глазах. Хотела она этого или нет, но она затронула какие-то нежные и безумные струны его души. Она заставила его захотеть поцеловать маленький шрамик над губой, чтобы вызвать у нее полупьяную и полусерьезную улыбку. А потом она заставила его почувствовать себя дураком, не смеющим желать подобных вещей.
Тем не менее он хотел понять, что же ее оттолкнуло. Когда женщина целиком находится во власти мужчины, а через мгновение убегает прочь, то вариантов ответа не так уж и много. Люку надо было выбрать один из двух. Либо она сама запуталась в своих желаниях, либо она очень талантливая актриса.
Нет, скорее, первое, подумал он. Глядя на пустую лестницу. Джесси Флад была чем угодно, только не профессиональной соблазнительницей, в отличие от своей сестры. Это решение польстило его мужской гордости, но не решило более насущную проблему. Холодный душ и ручная терапия в первую ночь их медового месяца не слишком-то привлекали его. Но он действительно был возбужден и чувствовал, как по спине стекает пот.
Тяжело вздыхая, Люк направился в бар. Через несколько мгновений, опрокинув стакан скотча, который был старше, чем сам Люк, повернулся к лестнице и без труда представил себе стоящую на ней Джесси, в расстегнутой пижаме, с наклоненной в безмолвном приглашении головой, с глазами, обращенными на него. Взрыв желания, потрясший его, был горячим, как расплавленная сталь. Люк с отвращением выдохнул воздух. Господи, он действительно чувствовал себя идиотом. Что же с ним, черт возьми, происходит? Почему он стоит здесь в темноте, подобно влюбленному подростку, который мечтает о прекрасной и недоступной девочке?
Джесси в изнеможении прислонилась к запертой двери, закрыв глаза. Как она могла такое допустить? Что заставило ее убежать именно в тот момент, когда он собирался сказать нечто многообещающее и прекрасное? Время было упущено, и она не могла быть уверена в том, что ей еще раз представится такая возможность, особенно после того, как она дала ему такой резкий отпор.
Джесси застонала, коря себя. Теперь она никогда не узнает, что он собирался сказать. Но что еще она могла сделать, чувствуя себя такой уязвимой и раскрытой? Ласковое слово могло бы погубить ее.
Но тем не менее она мечтала услышать это ласковое слово.