– Прости меня, – только и мог вымолвить он. Тон его голоса напугал Джесси. В нем была какая-то безжизненность, которой она никогда раньше за ним не замечала. Даже в тот ужасный день, когда она обнаружила его здесь, в этом овраге, он был совсем не таким опустошенным, как сейчас, лишенным даже гнева.
Если она хочет убежать от него, сказала себе Джесси, это нужно делать сейчас. Он не сделает попытки ее остановить. Никакого физического столкновения не будет. Она просто уйдет – и больше никогда его не увидит. Наверное, с самой первой их встречи она впервые чувствовала себя свободной от него. Эта возможность восхитила ее. Люк был побежден. Он разгромил сам себя. Теперь она может убежать от него. Она может освободиться.
Люк ничего не сказал, когда Джесси тронулась с места. Он никак не отреагировал на то, что она отвернулась и начала карабкаться по склону, поросшему свежей весенней травой. Она шла на нетвердых ногах, чувствуя, как ее сердце подбирается к глотке. А потом что-то остановило ее, как будто Люк назвал ее по имени. Это был отдаленный крик жаворонка. Пение птицы было таким глубоким и печальным, что Джесси вздрогнула от хорошо памятной ей тоски, охваченная душераздирающей грустью. Она не могла убежать от Люка Уорнека, пока эти чувства не умерли в ней. Они стали частью ее существа. Он стал ее частью. Она любила его.
– Иди, Джесси. Уходи отсюда. – Эти слова прозвучали у нее за спиной, и Джесси показалось, что, сказанные шепотом, они ползут вверх по ее позвоночнику. Господи, как же она его боялась.
– Я не могу, Люк, – сказала она, поворачиваясь к нему. – Мне некуда идти. Люк смотрел на ее бледное лицо и сжатые кулаки.
– Посмотри на себя, ради всего святого. Ты вся дрожишь. Ты трясешься, как испуганная школьница. Ты же хочешь отсюда уйти, Джесси. Ты хочешь убежать, так что же тебе мешает? Беги.
– Да, я боюсь! – призналась она. – Я боюсь тебя, или того, что с тобой происходит. Я напугана до смерти, Люк, но я здесь. И я остаюсь.
– Тогда ты такая же сумасшедшая, как я… а я, видит Бог, просто безумный идиот.
– Ты не безумный! Ты злой. Ты не можешь не быть злым.
Он покачал головой, не желая спорить. Он сдается, вдруг поняла Джесси. Какая-то жизненно важная часть его души, возможно, та, которую поддерживала ненависть, была опустошена. Он не смог побороть Саймона. Он сам стал Саймоном. Или думал, что стал. Люк превратился в то, что больше всего на свете ненавидел. И теперь он обращал эту ненависть против себя.
Джесси почувствовала, как в душе ее закипает гнев.
– Это не я напугана до смерти, Люк. Это ты! Это внутри тебя что-то дрожит и трепещет, как у испуганного школьника. Только тебе не хватает смелости в этом признаться.