Очень скоро мое любопытство по ее поводу угасло. Странно, но тогда мне не приходило в голову, что мне следовало узнать и о своей матери. Мой отец никогда о ней не рассказывал. Может быть, ждал, когда я сама спрошу? Только много позднее я поняла, что мы с ним заключили негласный договор молчания. Не вспоминать – значило не переживать и не мучиться.
После его смерти мне пришлось разобраться с его вещами. У меня появилось странное ощущение, что кто-то уже занимался этим, причем совсем недавно. Возможно, отец, зная, что умирает, сам привел свои дела в порядок. Все фотографии были аккуратно разложены по альбомам, но среди них я нашла лишь одну, относящуюся к первым семи годам моей жизни. Я ее сохранила.
Моя бабушка никогда не присылала мне рождественских поздравительных открыток. Рождество – семейный праздник, а я скоро поняла, что она и мы с отцом не были одной семьей. Когда мне исполнилось двадцать два года, я не получила от бабушки ни открытки, ни подарка. Вскоре пришло письмо от ее поверенных, и я поняла, что в мой день рождения она, верно, была уже мертва и похоронена…
Мистер Симпсон внимательно смотрел на меня.
– У вас нет вопросов, мисс Лайлл? Может быть, вы хотите мне что-нибудь сказать?
– Да… Есть пункт в завещании… Мистер Симпсон, о каких именно других наследниках моей бабушки идет речь?
Старый поверенный сдвинул брови ивздохнул.
– Миссис Дирдре Темплтон и ее дочь Сара, разумеется.
– Темплтон? Но ведь это значит…
– Да, они родственники вашей бабушки. Когда ваша мать… гм… умерла, у вашей бабушки миссис Франсис Темплтон, по своей линии родственников, кроме вас, не осталось. Видно, она решила, что Дюн-Хаус должен перейти семье Темплтон, если вы от него откажетесь.
«Полагаю, Дэвид и Элен унаследуют Дюн-Хаус. Это несправедливо! Ведь там всегда жил кто-то из Темплтонов…»
Голос прозвучал как бы ниоткуда, и я внимательно посмотрела на мистера Симпсона, но он продолжал говорить, как будто ничего не слышал. Верно, показалось, но времени на раздумья о том, чем это было вызвано, не было, поскольку мистер Симпсон продолжал задавать мне вопросы.
– Вы ведь наверняка встречались с ними, когда были ребенком. Они некоторое время жили в Дюн-Хаусе, разве вы не помните?
– Я… – Снова начала болеть голова. В комнате было душно, я задыхалась.
– Вы хорошо себя чувствуете, мисс Лайлл?
– Немного утомлена… Я утром рано встала…
– Дорогая, простите мне мою невнимательность. Я должен был предложить вам что-нибудь.
– Нет-нет, все в порядке.
– Но я настаиваю. По меньшей мере, выпейте чашку чаю.
Он позвонил секретарше и велел принести чай и печенье. Секретарша быстро вернулась с подносом, но, пока он разливал чай в тонкие чашки китайского фарфора с цветочным рисунком и добавлял туда молоко, то, видно, забыл, что я не ответила на его вопрос.