– Я не сердился. – Франсуа опустился на мраморную скамью по другую сторону дорожки. – Ну, может быть, чуть-чуть.
– Почему?
– Вы сдались. А вы никогда не должны сдаваться. Неважно, как это больно, надо терпеть. Это единственный способ выжить и отомстить за себя. Катрин подняла на него глаза.
– Я не хочу мести.
– Еще как хотите! – резко сказал Франсуа. – Это вполне по-человечески – жаждать мести. Любой бы… – Он замолчал, увидев, что девушка смотрит на него так, словно он говорит с ней на незнакомом языке. Она казалась нежным созданием из страны, где не было места таким, как Дюпре, не было компромиссов, борьбы за власть, кровавых массовых убийств.
Франсуа отвел взгляд от Катрин, обуреваемый предчувствием, что она погибнет. Этот мир был нетерпим к мягкости. Всепрощение считалось слабостью.
– Я… извините меня. – Голос Катрин звучал нерешительно. – Я снова рассердила вас, правда?
– С чего бы вам заботиться о моем самочувствии? Ради всего святого, позаботьтесь о себе!
Катрин нервно сжимала и разжимала руки на коленях.
– Это больше, чем гнев. Вам… больно.
– Вздор.
Казалось, девушка не слышала этих слов.
– Сад помогает. В последние несколько дней я прихожу сюда и сижу здесь часами. Солнечный свет на лице, щебет птиц на деревьях… Иногда я закутываюсь в тишину и отгоняю боль. – Ее лицо засияло нежной улыбкой. – Возможно, сад помогает и вам.
Господи, она исходит страданием и при этом все же пытается прогнать тревогу, которую ощущает в нем! Франсуа неожиданно осознал, что Катрин сама как этот сад, освещенный солнцем и все же склоняющий ветви перед резким порывом ветра и трепещущий каждым листиком под дуновением воздуха. Он чувствовал, как безмятежность охватывает его, успокаивая принесенную в сад боль.
Франсуа сидел молча, глядя на девушку с тем же выражением недоумения и интереса, что и она на него. Он вдруг понял, что ему хочется здесь сидеть, смотреть на Катрин Вазаро и позволить покою и тишине вытеснить тревоги и смятение окружающего мира. Но он уже выбрал для себя поле битвы.
Франсуа резко поднялся.
– Благодарю. Я не останусь в вашем саду. Вы, сидя здесь, можете отгораживаться от мира, но мне есть что делать со своей жизнью.
На лице девушки промелькнуло непонятное выражение, и она снова опустила взгляд на руки.
С минуту Франсуа смотрел на нее, и его сердце рвалось от необъяснимой ярости.
Встреча в вестибюле с Жюльеттой де Клеман не улучшила его настроения.
– Я все думала, когда вы соизволите навестить нас, – заявила Жюльетта. – Мы могли бы…
– Голубые.
Жюльетта моргнула.
– Что?
Франсуа взял со столика свою шляпу, перчатки и повернулся к входной двери.