– В последнее время – да. Так… проще.
– Да, проще, если вы хотите на всю жизнь остаться ребенком.
– Я не ребенок.
– Это потому что вас изнасиловали?
Катрин напряглась.
– Как нехорошо с вашей стороны напоминать мне об этом!
– Если вы находите, что мне недостает доброты, тогда не случится ли так, что суждения Жюльетты будут совсем не бесспорны?
– Почему вы спорите со мной?
– Потому что они просто жалеют бедную раненую мадемуазель. Вы хотите, чтобы я тоже вас жалел?
Уголки губ Катрин приподнялись в грустной улыбке.
– Нет. Вы, совершенно очевидно, поступите по-своему.
– Теперь вот мы понимаем друг друга. Никакой жалости!
– Никакой жалости, – повторила Катрин, почувствовав себя вдруг легкой.
Франсуа положил щетку на ночной столик.
– Ну вот, я искупил свой грех за грубость. Скажите, а за какой такой грех несет наказание Жюльетта?
Катрин озадаченно нахмурилась:
– Грех?
– А вы не находите неестественным ее поведение? Почему она носится с вами как с малым ребенком?
– Я не требую этого от нее. Она говорит…
– Пора. – Франсуа снял камзол. – Служанка скоро придет убрать посуду. Ложитесь и повернитесь ко мне спиной.
Катрин в смятении смотрела на него.
Франсуа снял рубашку.
– Матерь Божья, неужели вы не видите, что я стараюсь пощадить ваши нежные чувства? Вы хотите увидеть меня голым?
– Вы опять богохульствуете. – Катрин поспешно повернулась к нему спиной. За собой она слышала шорох одежды. Франсуа раздевался. Скоро он обнаженным скользнет к ней в кровать. Катрин была слишком сбита с толку, чтобы понимать, что она чувствует.
– Подвиньтесь. – Франсуа стоял рядом с кроватью.
Катрин торопливо откатилась на край кровати. Ее прохватил сквозняк, когда одеяло было откинуто и молодой человек скользнул под него. К ней он не притрагивался, но Катрин чувствовала волны жара, исходящие от его тела. Девушка снова задрожала.
– Прекратите! – Голос Франсуа звучал грубо, но, как ни странно, успокоил Катрин. – Скоро все кончится.
– Да.
– Я не хочу вас. Знаете, мужчин ведь тянет не ко всем женщинам, которых они видят.
– Марсельцы в аббатстве были…
– То было другое. Это накатили на них болезнь, лихорадка.
– Анриетте было всего десять лет.
– Это были скоты. А я вам говорю о мужчинах. Каждого возбуждает только определенный тип женщин. Некоторые, как Робеспьер, воздерживаются от них. Есть и другие, которым женщины не нравятся, и они предпочитают мужчин.
Катрин была поражена.
– Правда? И вы предпочитаете…
– Нет, я не содомит.
– Ох! – Катрин колебалась. – Стало быть, вы… – Она замолчала, дрожа от отвращения. – Вам нравится причинять женщинам боль.