– Я знаю. А у меня только одна подруга.
Мишель улыбнулся.
– У тебя есть я.
Катрин погладила его по непокорным вихрам.
– Это верно. У меня теперь двое друзей.
– И остальные сборщики были бы твоими друзьями; да только они знают, что месье Филиппу это не понравится.
– Дело не в том, что он не хочет, чтобы я с ними дружила. Он считает, что мне неприлично работать в поле.
– Он не понимает цветов.
– Он хороший человек, – возразила Катрин. – И любит Вазаро.
Мишель кивнул.
– Я же не сказал, что он нехороший. Все сборщики считают, что он добрый и справедливый. Я просто сказал, что он любит цветы, но не понимает их. – Мальчик схватил Катрин за руку. – Давай побегаем.
Катрин охватил приступ бессильного смеха, когда Мишель потащил ее по другой стороне холма к усадьбе. Где-то по пути он отпустил ее руку, но Катрин продолжала бежать, радуясь теплому дыханию солнца на лице, ветерку, трепавшему ее волосы, лимонному запаху бергамота.
Так она не бегала с той ночи в аббатстве, когда… Катрин запнулась, мышцы ее живота сжались в комок, а потом ее неожиданно отпустило. Та ужасная ночь была позади. Не могло быть ничего, более отличного от той ночи, чем этот прекрасный день в Вазаро. Кошмары никогда не коснутся Вазаро и его обитателей.
А если вдруг так случится, она с этим разберется. Сила чувств при этой мысли поразила ее саму.
– Катрин, ты отстаешь, – позвал Мишель, задорно оглядываясь.
– Ошибаешься. Я вырываюсь вперед. – И Катрин помчалась к мальчику, чувствуя себя молодой и сильной настолько, чтобы добежать до Парижа и обратно. – Я буду гнать тебя до самых полей герани!
* * *
– Я же говорил, тебе станет грустно. – Тревожный взгляд Мишеля вопросительно скользнул по потрясенному лицу Катрин, следившей за тем, как один из мужчин опрокинул корзину роз в похожую на суп жидкость в котле.
– Они умирают.
– Это вытяжка, – мягко пояснил Мишель. – Они отдают свою душу. Неужели ты не понимаешь, что так лучше? Если бы цветы погибли на полях, они бы сразу вернулись в землю, а так они живут дольше. Духи могут жить долго. Не всегда, конечно, но месье Огюстэн говорит, некоторые египетские духи продержались тысячу лет, и я сам видел кожу, пропитанную ими сорок лет назад, но у кожи до сих пор сохранился сильный запах. Цветы гибнут, но их души продолжают жить.
Нежные розовые бутоны, подрагивая, легли на беловато-серую поверхность смеси в котле, и, как только загорелая женщина, следившая за котлом, помешала их длинной лопаткой, они погрузились в жидкость. Катрин никогда не думала о том, что, собирая цветы, они убивают их, но здесь картина разрушения была отчетливой.