Магамед рухнул на стул напротив дивана, посмотрел на бутылки и спросил:
– Пить будешь?
– За две прошедших войны я так и не успел стать правоверным мусульманином, – пробормотал боевик.
Салман подошел к высокому стеклянному шкафу, задумчиво оглянулся на шефа и извлек наружу два небольших стакана конусной формы и тарелку, на которой лежали початый лимон, разломанный на части гранат и толстая плитка черного шоколада.
Не сводя взгляда с Гильядова, Кимбаев сообразил, что тот время от времени и сам коротает время за рюмкой. Вдвоем они еще ни разу не пили.
Салман поставил посуду на стол, потом молча взял ближайшую к нему бутылку и привычным движением свернул пробку. Наполнив стаканы наполовину густым, вишневого цвета напитком, он усмехнулся, по цвету дорогой ром напоминал дешевую бормотуху, которую ему доводилось пить в студенческом общежитии в те времена, когда страна еще не поделилась на федералов и вайнахов.
– За что будем пить? – подняв стакан, спросил нукер.
– За взаимопонимание, – ответил Магамед, прикладываясь к своему стакану.
– Я так и думал, – хмыкнул Салман, одним глотком проглотив ром. Наскреб в ладонь рубиновых зерен граната и забросил в рот. Бизнесмен же после выпитого, пытаясь подавить внезапно подступившую тошноту, схватил лимон и яростно впился в него крепкими зубами. Сок брызнул во все стороны.
Салман снова наполнил стаканы, потом отломал кусочек шоколада и стал медленно жевать, ожидая новой команды шефа. Но Кимбаев не торопился, он неподвижно сидел, низко опустив голову. То ли уснул, то ли о чем-то глубоко задумался.
В небольшом пространстве комнаты был слышен лишь хруст перемалываемого челюстями шоколада, почему-то не желавшего таять.
Неожиданно Кимбаев резко поднял голову и, посмотрев на нукера, мазнул мутным взглядом по скромной обстановке комнаты.
– Тебе нравится жить в такой конуре?
– Бывало и похуже, – безразлично произнес чеченец, отламывая очередной кусок шоколада.
– Ну да, ты же воин, и твой удел кочевая жизнь, походы и сражения, – искривился в пьяной усмешке Кимбаев, – а вот я купец, или, точнее, коммерсант. Мое дело жить в роскоши и крутить большими деньгами. Ты это понимаешь?
– Понимаю, – ответ был бесстрастным и тихим, как само собой разумеющийся.
– Ни черта ты не понимаешь! Бизнес требует роста, а рост, как прожорливая скотина, хочет «зелени». Сто миллионов – это то, о чем я даже мечтать не мог. С такими деньгами можно было бы расти, как на анаболиках. Или ты считаешь, что, как завещал этот подонок Эдик, все бабки нужно вбухать в войну с властью?
Слушая рассуждения шефа, Салман не сводил с него взгляда. К своему большому удивлению, он обнаружил, что глаза Магамеда совершенно трезвые, вот только чрезмерно плещется в них животный страх. Если старший нукер окажется фанатиком, то в следующее мгновение он без колебаний перережет ему горло. Но Салман молчал.