Спустя несколько минут, идя по коридору, Франческа повернулась к Генри и очень тихо сказала:
– У меня есть идея, дядя Генри. Вы могли бы поднять гроссбух продаж с конфиденциальными записями за последние десять лет?
Генри удивленно посмотрел на нее:
– Конечно. А зачем они тебе нужны?
– У меня такое чувство, что в них мы можем найти ответ. Ведь лондонский и парижский филиалы тоже посылают их нам на хранение, да? Мне хотелось бы взглянуть и на них.
– Все хранится здесь. Гроссбухи из Нью-Йорка, Лондона, Парижа, Рима.
– Гроссбухи из Нью-Йорка, Лондона и Парижа – это то, что нам нужно, – сказала Франческа.
– Серж, завтра я улетаю в Англию, – объявила в тот же вечер Франческа, когда они обедали у нее на квартире.
– А за каким дьяволом? – удивленно спросил Серж, поднимая глаза от тарелки с омаром «термидор».
– Возникли чрезвычайные обстоятельства, связанные со злополучным ожерельем, и я должна все держать в тайне, пока дело не прояснится. Ты единственный человек, кто знает, куда я еду. – Она пододвинула к нему бокал. – Налей мне, пожалуйста, еще вина, любимый. Спасибо. Мать думает, что я еду проверять наш филиал в Лос-Анджелесе. Как, впрочем, и дядя Генри.
Серж усмехнулся:
– А что будет, если они попытаются с тобой связаться по телефону? Уж лучше бы сказала, что я тебя похитил и утащил в горы… где насиловал весь уик-энд.
Оба рассмеялись.
– Если бы был только ты! Ничего лучше и придумать нельзя. Но все последние дни – это какой-то сплошной кошмар!
Серж поднял бокал:
– За тебя, любовь моя! А если говорить серьезно – так ли необходимо тебе ехать в Англию?
Франческа кивнула:
– Я должна до конца разобраться в этой запутанной истории. Она здорово раскачала положение компании, и я намерена все выяснить.
– Опять для тебя работа важнее всего, любовь моя. – Серж положил себе салата и пододвинул салатницу к Франческе. – Когда мы с тобой окажемся на первом месте?
– Ой, Серж, ты несправедлив! Я уеду всего на несколько дней. И ты должен понимать, насколько это важно.
– Все, имеющее отношение к «Калински джуэлри», чрезвычайно важно, с твоей точки зрения, – глухо сказал Серж, и взгляд его как-то потух. – Ты много раз ездила по делам в течение этого года. Ты когда-нибудь намерена перейти к оседлой жизни, завести ребенка, вести нормальную, размеренную жизнь?
Франческа тяжело вздохнула:
– Милый, ты же видишь, как все получается! И эта история с ожерельем… Постарайся понять, что моя жизнь делится надвое: одна часть принадлежит тебе, вторая – компании.
Серж наклонился и снова наполнил вином бокал Франчески. Она никак не хотела терять Сержа: он внес тепло, счастье и любовь в ее жизнь, она искренне любила его, но у нее была также и работа, которая значила для нее очень много. Правда, ей не хотелось даже себе признаваться в том, что работа значила для нее больше.