– Ты не думала о том, чтобы нанять частного детектива? – спросила Франческа.
– Пока нет. Я разговаривала с Чарли. Он не очень одобряет эту идею, говорит, что это ухудшит наши отношения с полицией, – ответила Диана. – Знаете, они могут обозлиться из-за того, что мы усомнились в их способностях, и все обернется против Катрин.
– Вздор! – сказал Серж. – Если ваша полиция такая же, как наша, кому нужны дружеские отношения с ней? Найми перво-наперво частного сыщика, Диана. Мы должны докопаться до сути этого дела ради Катрин. Где она сейчас?
– Они держат ее в Холлоуэе. – Диана передернула плечами. – Я навещала ее вчера. Вы не представляете, какое ужасное это место! Тюрьма переполнена, впечатление самое мрачное, бедные дети в кошмарном состоянии. Я надеюсь вызволить Катрин оттуда завтра.
Майлз, внимательно слушавший мать, наклонился и положил ладонь ей на плечо, как бы пытаясь защитить ее.
– Не переживай, мама, все образуется. Мы вызволим Катрин, – сказал он.
Диана улыбнулась ему в ответ, оба понимающе посмотрели друг на друга. Затем она отвела взгляд. У нее не было сил сказать ему, что накануне вечером звонил Карлос Рейвен, тем самым добавив новых забот. Диана сказала Карлосу, чтобы он навсегда исчез с глаз. Воспоминание об этом рождало в ней чувство вины. Вины Карлоса ни в чем не было, но Диана не хотела лишних осложнений. Жизненно необходимо, чтобы он и Катрин больше никогда не встретились. Она не может объяснить ему, почему именно. Диана вынуждена будет лгать и Катрин, если она спросит о Карлосе.
Клубок обмана и лжи, который она и Гай намотали за многие годы, становился все туже и запутаннее и грозил погубить их всех.
– Прошу тишины. Встать для приветствия судьи, – произнес замогильный голос.
Судья Эдвард Хьюз-Литтон вошел в зал суда с достоинством человека, который знает свое место в обществе. Он величественно наклонил голову в парике, защитник обвиняемой и секретарь суда поднялись и уважительно ему поклонились. В суде номер один лондонского Олд-Бейли начинался один из самых скандальных процессов за всю историю – процесс над Катрин Эндрюс, обвиняемой в убийстве отца. Господин судья Хьюз-Литтон расположился на возвышении, разложил перед собой бумаги. Складки алой с черным мантии и белоснежное жабо скрывали его фигуру и угловатые плечи. Было десять часов утра, и он хотел обговорить в приватном порядке некоторые детали, прежде чем запускать в действие неотвратимые механизмы процедуры. Скоро просторный, отделанный дубовыми панелями зал со стеклянным потолком, через который лился дневной свет, и стульями с высокими спинками, на которых изображен герб Лондона, заполнится людьми, жаждущими не пропустить ни одного слова, сказанного обвиняемой или свидетелями. Справа от судьи располагалось жюри в составе двенадцати присяжных заседателей, занимающих два ряда мест на возвышении, место для дачи свидетельских показаний располагалось между ними и судьей. На противоположном конце зала, вверху, находились места для публики, которая стояла за ограждением с шести часов, горя желанием следить за всем происходящим в зале. Разного рода клерки, барристеры, адвокаты и полицейские, не говоря уж о представителях прессы, заполнят места, увеличив тем самым напряженность атмосферы, сопутствующую этому делу на протяжении последних нескольких недель.