Генри решительно кивнул головой:
– Да, ты непременно должна работать в компании. Ты будешь для нас настоящей находкой.
– Однако маме эта идея не слишком по душе. Она хочет, чтобы я вышла замуж и зажила тихой и спокойной жизнью.
– Оставь ее мне. – Генри по-доброму улыбнулся Франческе, вспомнив, как когда-то маленькая девочка с большими карими глазами и пышными каштановыми волосами любила навещать Сару в офисе.
– Вы мне и в самом деле поможете, дядя Генри? Это единственное, что мне хотелось бы делать… если не считать того, что я хотела бы поддерживать отношения с Марком, – добавила она, бросив любовный взгляд через стол, где Марк разговаривал с Карлоттой.
– Можешь не сомневаться в том, что я тебе помогу, – твердо сказал Генри.
– Но мама вряд ли поддержит эту идею. Она видит в компании только Гая, я, разумеется, понимаю – он ее наследник, однако вижу, что кое в чем могу быть не хуже.
– Ты должна понять Сару. Я ведь знаю ее с того времени, когда она была еще девочкой.
Франческа невольно подняла брови. Трудно представить себе, что кто-то знал маму еще тогда, когда она была маленькой.
– Так в чем же дело, дядя Генри? – спросила Франческа.
– Пожалуй, я могу говорить с тобой откровенно и доверительно. – Он сделал глоток охлажденного вина и аккуратно поставил бокал из венецианского стекла на красную скатерть. – Боюсь, она всегда ревниво относилась к тебе. Тем более сейчас, когда ты молода, здорова и по-настоящему красива.
Франческа подняла руку в знак протеста, но он не дал ей высказаться, решительно замотав головой.
– Есть и другие моменты, которые нужно учитывать, – продолжил Генри. – Мать сейчас переживает трудный для женщины возраст, часто чувствует себя усталой и раздраженной, хотя и не признается в этом. Самое интересное, что она сравнивает тебя с Гаем. Ты всегда вела себя разумнее, чем он, и она знает не хуже меня, что, если ты станешь работать в «Калински джуэлри», у Гая не будет никаких шансов.
Франческа некоторое время молчала, пытаясь переварить услышанное от Генри. В общем, ничего удивительного и нового здесь не было, просто ей стали яснее проблемы, которые перед ней стояли.
– Да, я понимаю, – медленно проговорила она.
– Я сделаю все что смогу. И не только ради тебя, Франческа, но и ради процветания «Калински джуэлри». У твоей матери тридцать пять процентов акций, а у тебя и Гая – по двадцать пять. Так?
Франческа кивнула:
– Когда мать удалится от дел и передаст акции Гаю, а она говорит, что именно так и сделает, у Гая будет шестьдесят.
– Я понимаю.
– Шестьдесят процентов в руках некомпетентного человека – это слишком много.