Он рассказал уже известную читателю историю конного отряда, укрывшегося в катакомбах и погибшего при обвале. Вероятно, старик почерпнул свои сведения оттуда же, откуда узнал их сам Майкл.
— Народное предание гласит, что в древние времена здесь протекала подземная река от Сельси Билля к морю. Но ведь вы знаете, народ всегда живет легендами. Я лично убежден, что все эти рассказы о катакомбах не более чем легенда.
Инспектор Лайль ждал Майкла с поразительным известием.
— Вот, — сказал он, протягивая газету, — объявление, которое появилось сегодня утром в «Дейли Стар».
Майкл схватил газету и прочел хорошо знакомые строки:
«Если вы страдаете неизлечимой болезнью духа или тела. Если вы не знаете, что делать с собой и на что решиться.
Если мужество оставляет вас. Пишите Благодетелю. Почтовый ящик…»
— До завтрашнего утра ответов, конечно, не будет, — продолжал инспектор. — Письма будут переправлены по-прежнему в лавочку на Ламбет-стрит, и начальник просил вас установить за лавочкой наблюдение.
На следующий день около четырех часов старая, грязная женщина явилась в лавочку на Ламбет-стрит и спросила, нет ли писем на имя господина Воля. Ей было вручено три письма. Она заплатила лавочнице, сунула письма в ручной мешок, вышла из лавки и пошла вверх по улице, шатаясь и бормоча под нос. В конце Ламбет-стрит она села в трамвай, шедший в Клефам, сошла недалеко от мэрии и не спеша направилась в глубь предместья по кривым, узким улочкам.
С каждым поворотом улочки становились все уже и грязнее, пока женщина не дошла наконец до тупика, мостовая которого не ремонтировалась десятки лет. Остановившись у мрачного подслеповатого дома, она вынула из кармана ключ и отперла дверь. Но прежде чем она успела закрыть ее за собой, перед ней предстал высокий хорошо одетый джентльмен, неотступно следовавший за ней всю дорогу.
— Добрый день, мамаша, — сказал он приветливо.
Старуха осмотрела его подозрительно и вытерла нос обратной стороной ладони. Только санитарный врач да соседи-рабочие называли женщин «мамашей», иногда такое обращение употребляла полиция. Слезящиеся глаза в упор смотрели на незнакомца, морщины на старческим лице стали глубже.
— Мне нужно поговорить с вами, мамаша.
— Войдите, — нелюбезно ответила старуха.
Коридор, в который выходило по обеим сторонам двенадцать дверей, был неописуемо грязен, но представлял собой образец чистоты и гигиены по сравнению с кухней и спальней.
— Вы откуда, из госпиталя или из полиции?
— Из полиции, — ответил Майкл. — Мне нужны те три письма, которые вы получили на Ламбет-стрит.