– Да, доверчива! Я загнала свою мать в могилу, так я была доверчива! Я убедила ее в том, что ему можно доверять. – Лили горько улыбнулась. – Да уж, в доверчивости мне равных не было!
– Доверчивость не плоха сама по себе, Лили, – заговорил Эндрю. – Ты сделала ошибку, оценивая человека, но…
– Ошибку? Расскажи это кому-нибудь другому. Расскажи, как хорошо быть доверчивой! – Ее голос прерывался. – Потому что я с этим покончила. Сейчас я поверю только тому, что увижу своими глазами, а не тому, что мне говорят. Меня никто и никогда больше не сможет использовать.
– – Теперь мне понятно твое желание завести ребенка методом искусственного оплодотворения, –• осторожно добавил Эндрю. – Ты не могла перенести даже саму мысль о близости с мужчиной, поэтому пошла к Генри.
Лили кивнула, мрачно нахмурясь.
– Что тут не понять? Мне нужен был кто-то. После случившегося я не могла есть и спать. Я была так одинока… А детей я всегда любила и подумала… – Она не договорила, но потом продолжила со страстью:
– Я посетила трех специалистов, и все они сказали, что надо бы подождать несколько лет, прежде чем принимать такое решение, но я не могла ждать.
– Конечно, не могла.
– Мне так нужен был ребенок! Если бы я и дальше оставалась одна, то не знаю, смогла бы я выжить или нет. – Она умолкла, а потом добавила дрожащим голосом:
– Генри меня понял.
– Генри вообще очень чуткий человек.
– Ты говоришь со мной таким же тоном, как и те доктора, которые мне отказывали. Это было правильное решение, черт возьми!
– Я не спорю с тобой. В тот момент это было единственное, что давало тебе возможность выжить. Ты обеспечила хорошую жизнь для себя и Кэсси, и никто не сомневается в твоей преданности ей. – Он накрыл рукой ее руку. – Ты даже позволила Кэсси поехать в турне, не побоявшись того, что пресса может выкопать тот давний скандал и твое имя опять появится в бульварных листках.
– Кэсси заслужила возможность узнать, что такое жизнь музыканта, и решить, подходит ли ей это. – Лили отняла свою руку. – Ну что, ты теперь доволен? Понравилось тебе играть роль отца-исповедника?
– Боже мой, конечно, нет. –• Усталость столетнего старца прозвучала в его голосе. – Это так тяжело! Это всегда болезненно для меня.
– Всегда? Ты так говоришь, как будто ты священник или что-то в этом роде. – Лили резко поднялась на ноги. – Ну что ж, если ты закончил свой допрос, я думаю, нам пора разойтись по домам.
– Лили, мы должны были вытащить все это на свет. Я мог бы узнать о тебе все другим способом, но мне не хотелось его применять.
– Не понимаю, о чем ты говоришь, но знай, что мне это копание в моем прошлом не понравилось. Лили повернулась и выскользнула из пещеры. – Так что хватит об этом.