Был это довольно узкий коридор, почти все пространство которого занимала ведущая куда-то наверх крутая деревянная лестница. Под лестницей находилась конторка портье, и сидел за этой конторкой немолодой лысый араб в темном европейском костюме с повязанным толстым узлом желтым галстуком с каким-то непонятным рисунком. Рудаки подошел к конторке и увидел, что на галстуке у портье изображены крокодилы, зеленые крокодилы с разинутыми пастями. Из-за этих крокодилов он даже поздоровался не сразу, а некоторое время стоял и молча смотрел на грудь портье. Портье тоже молчал. Наконец Рудаки очнулся и поздоровался по-арабски.
– Мархаба,[27] – ответил на приветствие портье, потом внимательно посмотрел на рваную куртку Рудаки, на его расцарапанное лицо и грязную футболку и спросил по-английски: – Чем могу быть полезен, сэр? – английский у него был старосветский, очень правильный, и вопрос он задал с идеальной вопросительной интонацией, которая, как правило, иностранцам не дается.
– Вы англичанин? – неожиданно для себя спросил Рудаки.
– Мать англичанка, – ответил портье и представился: – Марко Морган-Милад к вашим услугам, сэр.
– Крис Уземба, поляк, – назвался Рудаки своим фальшивым именем.
– Поляк? – англизированный портье Марко Морган-Милад выразил голосом умеренное удивление. – Далековато от дома, не правда ли, сэр?
– Да не близко, – усмехнулся Рудаки этому «не правда ли, сэр», будто сошедшему со страниц старинного романа из английской жизни, и спросил: – Номер для меня найдется?
– Конечно, сэр, – ответил портье и с гордостью в голосе добавил: – В гостинице есть свой котел – можно согреть воду для ванной. Я предложу вам лучший номер – в нем останавливался сам сэр Уингейт.
– Вот как, – сказал Рудаки. – Спасибо, – кто такой сэр Уингейт, он не знал.
– У вас есть багаж? – спросил портье и тряхнул лежавшим на стойке колокольчиком.
– I travel light,[28] – ответил Рудаки и про себя подивился тому, как быстро он перенял стиль этого Марко Морган-Милада.
На звон колокольчика появился мрачный, бандитского вида араб, которого портье назвал «бой».
– Бой покажет вам ваш номер, сэр.
«Бой» привел его в номер по крутой лестнице, отомкнул дверь и, пропустив его вперед, встал на пороге в ожидании чаевых. У Рудаки были доллары, но только несколько крупных купюр, и дать чаевые было нечем.
– Баадын,[29] – сказал ему Рудаки, и «бой», недовольно хмыкнув, ушел, хлопнув дверью.
Рудаки остался один в большой комнате с высоким потолком и москитными сетками на окнах. Посреди комнаты стояла широкая двуспальная кровать, рядом – антикварного вида стул, а в одном из углов – столик с зеркалом и несколькими выдвижными ящиками. Больше в комнате ничего не было.