— Жалко форму-то. В ателье перед выпуском на заказ шили.
— Она уж тебе вряд ли опять понадобится, — успокоил сержант. — И вообще… Переодеться бы ему во что-нибудь попроще, верно, Петрович? Не на парад ведь, к зэкам идет.
— Да, пожалуй. Родственники знают?
— Нет, — покачал головой Виктор. — Далеко они. В Ленинграде.
Милиционеры разом присвистнули.
Наступила неловкая пауза, потом старшина сдвинул на затылок фуражку и почесал лоб:
— Деньги твои возьму. Тут у тебя немного, но…
— Да, конечно! Возьмите! — Скороговоркой произнес Рогов. — Мне они уже ни к чему, а вам пригодятся.
— Но, но! — Встрепенулся милиционер. — Смотри мне…
— А что?
— Я робу тебе какую-нибудь куплю. Пожрать, покурить… Завтра получишь.
— Спасибо, — сглотнул слюну Виктор.
— Куда же его теперь-то, Петрович? — Сержант взял в руки «сопроводиловку». — В таком прикиде к жуликам не пихнешь…
— Сажай в седьмую, к полковнику.
Сержант кивнул и легонько подтолкнул Рогова в направлении больших, окованных металлом дверей, уводящих куда-то внутрь этой маленькой местной тюрьмы:
— Пошли.
Обреченно щелкнули электрические замки, заскрипели петли…
Тесная, вонючая камера. Всего освещения — тусклая лампочка над входом. Ни единого, пусть даже наглухо задраенного окошка, лишь мертвый, сводящий с ума искусственный свет не гаснет ни днем, ни ночью.
Шершавые стены. Почти все пространство пола занимает деревянный, местами уже подгнивший настил — нары. Тут же в углу металлическая раковина умывальника и «параша».
— Сколь надо мало человеку места, чтобы жить… — нараспев, словно монолог из Шекспира продекламировал расположившийся на нарах мужчина лет пятидесяти. По всему чувствовалось, что сидеть в одиночестве ему поднадоело. — Прошу! Все же, это самая лучшая камера из здешних.
— А сколько всего? — безразлично спросил Рогов.
— Восемь… Здравствуйте, молодой человек!
— Добрый вечер, — спохватился вновь прибывший.
Мужчина усмехнулся и достал откуда-то из сапога наручные часы:
— Действительно — вечер… — подтвердил он. — Проходи, не стесняйся!
Виктор снял форменные ботинки и тоже залез на нары.
В камере было настолько сыро и душно, что буквально через пару минут он по совету старожила скинул с себя и все остальное, оказавшись только в трусах и майке.
— Ну-с, давайте знакомиться. Или как?
— Конечно, — кивнул новичок.
— Валерий Николаевич Болотов. И попрошу при произнесении моей фамилии делать ударение правильно — на первом слоге.
— Договорились! — От чепорности сокамерника Рогов даже немного повеселел, и представился в свою очередь.
— Виктор, судя по обмундированию вы ведь — офицер? — блеснул смекалкой Болотов.