— Я не один, — напомнил полковник.
— Ну что вы, Валерий Николаевич, — замахал руками Виктор. — Не надо, мне есть совершенно не хочется.
— Не выдумывай! Это тебе не воля. Когда жрать потянет — в магазин не сбегаешь.
Он вновь обернулся к «раздаче»:
— Пожалуйста, разберитесь. Нужна ещё одна порция. Для новичка.
За дверью послышалась какая-то возня, звон посуды. И вскоре Рогов тоже получил еду: картофельное пюре и кусок жареной рыбы в алюминиевой миске. Хлеб, чай…
Прежде чем приняться за ужин, полковник внимательно осмотрел посуду. Пояснил:
— Здесь хоть и не зона, но все же… Поглядывай, чтобы ни на ложке, ни на шлемке дырки просверленной не оказалось.
— Почему?
— Просверленная посуда для «обиженных».
— Для кого? — Поднял брови Рогов.
— Ну, для пидоров, — пояснил бывший полковник медицинской службы. Возьмешь её, и по воровским понятиям сам заменехаешься.
— Ничего не понимаю.
Болотов поморщился:
— Ладно, потом… В общем, нельзя из посуды, предназначенной для педерастов кушать. Если, не дай Бог, такое случится и другие зэки об этом узнают — хорошо, если просто отвернутся от тебя, как от прокаженного.
Посуда оказалась «нормальной».
Пока Рогов устраивал на нарах импровизированный стол, для чего оказалось вполне достаточно расстелить газету, Валерий Николаевич взял от изголовья свою холщовую торбу. Порывшись, он извлек наружу кое-что из сьестных припасов: сырокопченую колбасу, домашние блинчики, огурцы в целофановой упаковке.
— Передача, — пояснил Болотов. — Жена через день носит, когда я здесь… Некоторые из местных деятелей деньжат подкинули — грехи замаливают. Боятся, как бы я лишнего говорить не начал.
Он сделал многозначительную паузу, но заметив в глазах собеседника только недоумение, вздохнул:
— Эх, молодой человек! Поживешь с мое — поймешь, на чем мир стоит. Но это потом будет, там, на воле… А пока, — Болотов подхватил двумя пальцами влажный, крепенький огурчик. — Пока, Виктор, давайте будем кушать, и меня слушать. А то вижу, в арестантских законах ты совсем зеленый. Всего, правда, и сам не знаю, но…
Беседа затянулась — впрочем, о том, что во дворе уже воцарилась сплошная темень, сокамерники могли узнать лишь по предусмотрительно спрятанным часам полковника.
Многое узнал в ту ночь Виктор о неведомой ему дотоле «тюремной» жизни. Что-то пугало, настораживало…
Но вместе с тем что-то непостижимым образом манило Рогова навстречу судьбе.