Квинби отрицательно мотнула головой:
– Он сбежал прошлой ночью с остатками кабинета министров, но никого из обслуживающего персонала в самолет не взяли.
Гуннар поморщился.
– Выходит, они просто бросили вас здесь, в аэропорту, захваченном мятежниками?
– Вчера вечером аэропорт еще работал. Повстанцы захватили его всего несколько часов назад, – защищая неизвестно кого, ответила она. – Никто не предполагал, что, если я задержусь здесь еще на один день, мне будет грозить реальная опасность.
– Если бы у ваших прежних нанимателей была хоть капля разума, они могли бы сообразить, что вам грозит опасность угодить в плен, а может, и кое-что похуже, – сухо проговорил он. – О вас, видимо, никто не побеспокоился.
– Мои прежние наниматели – хорошие люди, – бесхитростно пояснила Квинби. – Они были напуганы. В считанные дни вся их жизнь пошла прахом. Разве можно в таких обстоятельствах упрекать людей за то, что они испугались? – Помолчав, девушка многозначительно добавила:
– Только ненормальные готовы бездумно рисковать своей жизнью. Никогда в жизни не видела ничего столь безрассудного, как ваша пробежка по взлетной полосе. Ведь когда вы сюда подлетали, с диспетчерской башни вам наверняка сообщили, что аэропорт закрыт. Зачем же вы приземлились?
Его синие глаза блеснули.
– Перед вами всего лишь скромный служащий. Я получил распоряжение прилететь сюда и забрать Квинби Свенсен. Мне никто не говорил, что, если аэропорт окажется закрыт, я должен развернуться и улететь обратно, так что пришлось действовать по собственному усмотрению.
Скромный служащий? Квинби казалось, что слово «скромный» вряд ли применимо к Гуннару Нильсену, и обычный служащий никогда не рискнул бы посадить «Лэр-джет», стоящий целое состояние, в аэропорту, который не дает на это разрешения.
– И, тем не менее, это было очень глупо, – равнодушным тоном откликнулась Квинби. – Вас могли убить. А ради чего?
Изучающий взгляд Гуннара скользнул по ее лицу, и его улыбка растаяла.
– А вы, – спросил он, – всегда делаете что-то лишь при наличии достаточно веских причин?
– Я всегда стараюсь руководствоваться здравым смыслом, – ответила Квинби. – Меня научили быть благоразумной.
Бронзовое от загара лицо молодого человека вновь осветилось лучезарной улыбкой.
– Может, и так, но я думаю, время от времени благоразумие вам все же изменяло, – мягко проговорил он. – Иначе что бы могло заставить вас оказаться в стране, где бушует революция? Женщина с вашими знаниями и квалификацией могла бы подыскать для себя что-нибудь получше и поспокойнее.
У Квинби странно запершило в горле, и, с трудом оторвав взгляд от его лица, она отвернулась.