– Правда? – шепотом спросил Гуннар, вглядываясь в ее лицо. – Ты говоришь так, будто совершенно уверена в своих словах.
– Я и впрямь уверена.
– Почему, Квинби? Объясни же, почему!
– Почему, черт побери? Да потому, что я – твой валон. Неужели, по-твоему, мне очень хочется, чтобы моя вторая половинка скакала под пулями, ходила по натянутому канату и…
В следующую секунду он стал осыпать Квинби поцелуями, стиснув ее с такой силой, что у нее перехватило дыхание. Приподняв ее голову, он смотрел ей в лицо неверящим взглядом и спрашивал:
– Значит, ты любишь меня? Любишь? Она моргнула, чтобы справиться с застилавшими глаза слезами.
– Да! Да, черт побери! Я люблю тебя так сильно, как только можно любить – и умом, и сердцем. Я хочу находиться рядом с тобой каждую секунду, и будь я проклята, если позволю тебе помешать этому своими безумными выходками! Каждый раз, когда ты снова вздумаешь рисковать собой, я буду находиться рядом. Хватит уже тебе сходить с ума, слышишь?
– Слышу, – откликнулся Гуннар, снова целуя ее. – Как же я люблю тебя, Квинби!
– Тогда не забывай о том, что я тоже нянька и хочу заботиться о тебе. Не тяни одеяло на себя, и когда у тебя будут возникать какие-то проблемы, не таи их в себе, делись со мной.
– И ты будешь поступать так же?
– Да, я тоже буду поступать так же. – Ее губы дрожали, но сквозь пелену слез сияла радость. – Я надеюсь, что когда пойму до конца, что значит быть валоном, у меня это получится.
– Не сомневайся! Еще как получится! – Он счастливо засмеялся. – Но, ничего не скажешь, подходящее же ты выбрала время, чтобы сказать все это! Мы с тобой оба измучены, напуганы и ничего не соображаем.
Квинби недовольно нахмурилась.
– Ты говоришь, что я выбрала неподходящее время? Но я была настолько расстроена, что…
Гуннар приложил кончики пальцев к губам женщины и заставил ее замолчать.
– Все в порядке. Когда два человека любят друг друга, такого понятия, как «неподходящее время», не существует. Валон – это тот, кто с одинаковой радостью разделяет с тобой как ровные дороги, так и ухабистые.
Он вновь привлек ее к себе и крепко прижал к груди. Сейчас в этих объятиях не было страсти – только нежность и теплая сила. Квинби прижалась к любимому с такой же нежностью, даря ему такое же чувство надежности, какое получала от него.
Она потеряла ощущение времени и не знала, как долго они стояли в гостиной, прижавшись друг к другу, оказавшись в своем мире, где не существовало ни времени, ни пространства. Лишь они вдвоем. Они могли бы стоять так вечно, если бы внезапно не прозвучал телефонный звонок.