Но в результате все мои заботы об Анжеле оказались напрасной тратой времени. Ей не понадобилось ничего из того, что я приготовила. Она привезла совсем мало одежды. Почти все ее вещи сгорели, так что ей не нужно много места в шкафу. Анжела не читала в кровати, а когда я упомянула книжные полки, она смутилась, и меня осенило, что, может, она вообще не читает. Когда же я спросила ее, нужен ли ей письменный стол – она рассмеялась. Зачем ей письменный стол? Она больше не делает уроки.
Да, и еще у нас возникли сложности с едой. Утром я предавалась роскошествам – выжала апельсиновый сок, сварила кофе и принесла круассаны. Анжела не обратила на них внимания и приготовила себе чай, насыпая горы сахара в каждую новую чашку. А вечером она принесла рыбу с картофелем фри, уселась за кухонный стол и, развернув газету, поедала все прямо на ней. Запах распространился по всему дому, но когда я попыталась убедить Анжелу, что такая пища вредна для здоровья, она рассмеялась и сказала:
– Вы ведь тоже хотите, правда? Вы просто завидуете. Нет ничего лучше рыбы с картошкой.
Я заткнулась, потому что, конечно же, она была абсолютно права.
Но я взяла за правило есть по вечерам дома, вместе с ней, хотя ели мы совершенно разное. Анжела делала вид, будто все в порядке, но я-то видела, что она нервничает. Два первых вечера мы избегали разговоров о пожаре и Фреде, но на третий вечер, вытряхивая кетчуп на треску с картошкой, она вдруг разрыдалась. Ее всхлипывания совпали с долгожданным появлением кетчупа. Он хлынул из бутылки мерзким булькающим потоком и забрызгал липкими, похожими на кровь каплями ее бюстгальтер, обтянутый девственно-белой футболкой.
– Фреда бесило, когда он не мог его вытряхнуть. Он никогда не понимал, почему нельзя делать кетчуп, который легко выливается.
Я попыталась представить себе покорного, прыщавого Фреда, которого бесит кетчуп, и не смогла. Но ничего не сказала – может, Анжела наконец даст волю своим страданиям.
– Кто мог его убить? Фред был таким добрым, тихим мальчиком. Откровенно говоря, Ли, это одна из причин, почему мы расстались. Он милый, да, но с ним скучно. Я бросила его. Когда я сказала ему, что все кончено, знаете, что он сделал? Заплакал. А теперь он умер. Из-за меня.
– Вы не виноваты, Анжела, поверьте. Не вините себя. Правда. Вы же не просили его приходить к вам в канун Нового года, верно?
– Нет, – всхлипнула она. – Нет, не просила. Но я не удивилась. Он всегда приходил. Он не мог смириться с тем, что между нами все кончено.
– Полагаю, ему было трудно это сделать. Он ревновал к вашему новому другу?