– Ты уже ела? – спросила я. – Ты выглядишь измученной, мам.
– Я и есть измученная.
– Тогда, может, тебе пораньше лечь спать?
– Я не засну, – фыркнула она. Она что, плакала? У нее глаза припухли? – Все это действует на нервы. Убили человека. Ли. – Она кивнула на сад. – Стоит мне задремать, как я вспоминаю об этом и потом часами лежу с открытыми глазами. Кстати, звонил твой отец.
Так вот в чем дело! Вот почему она расстроилась.
– Он звонил тебе или мне?
– Кто знает? – Она пожала плечами. – Но я неправильно себя повела. Я брюзжала. Я орала на него. Язвила. Я делала все то, что поклялась никогда больше…
– Мам, – ласково сказала я. – Ты имеешь право злиться. Это разрешается. Папа бросил тебя ради другой женщины. Просто признайся сама себе, как ты на него зла, и тебе станет гораздо лучше.
Ну надо же, я даю советы, а не наоборот. Я чувствовала свое превосходство.
Мама с сомнением взглянула на меня.
– Я не понимала, как я зла. Я притворялась, что наш брак подошел к естественному завершению, что мне наплевать на Жозиан, но… – У нее сорвался голос. – Думаю, мне совсем не наплевать. Это странно. Я не хочу, чтобы он вернулся, по крайней мере, не сейчас. Я слишком зла на него. Но я чувствую себя собакой на сене. Я не хочу, чтобы он был с Жозиан. Она слишком молода и… не знаю… слишком француженка.
Я невольно рассмеялась:
– А что, лучше бы она была гречанкой или норвежкой? – Но я понимала, о чем она говорит. Любовница-француженка – настоящее клише.
– Странно, что твоего отца все еще так интересует секс, – продолжала мама. Я была не совсем уверена, что мне пристало обсуждать с ней эту тему, но ей нужно снять камень с души. – Я в последнее время совсем потеряла к этому интерес. Полагаю, поэтому Эда и понесло к Жозиан. Я думала, он – как я. Мне, кроме объятий, ничего не надо. Я думала, что мы оставили все это позади, что мы готовы угомониться, что настала приятная, спокойная старость.
– Помнишь, ты говорила, что тебе скучно разговаривать с папой, – заметила я. – Может, тебе наскучил он целиком? Тебе нужен кто-то новый. Глядишь, оживешь, и интерес появится.
Кажется, эта мысль привела ее в ужас.
– У меня просто нет сил. Мне слишком скучно даже с собой, чтобы думать, будто кто-то еще может заинтересоваться мной. А что касается секса, одна мысль о том, что придется обнажить свое старческое артритное тело, вызывает у меня отвращение. Знаешь что, Ли? Я стыжусь себя. Я незаметно постарела, и теперь уже ничего с этим не поделаешь. Уверена, если бы я обращала на него больше внимания, я смогла бы что-нибудь исправить.