Потом он двигался очень быстро. Он попал на лестничную площадку вовремя, чтобы увидеть, как сестра Трента остановилась перед входной дверью и оглядывается, как будто что-то ищет.
– Мисс Трент, – позвал он. Ему не надо было повышать голос, его бас разнесся по холлу подобно раскату грома.
Джессика дернула дверь и выскочила на улицу.
Он проследил, как дверь закрылась, и велел себе сходить за пистолетом, вернуться и отстрелить носы гипсовым херувимам под потолком, потому что если он пойдет за ней, то убьет ее. А это неприемлемо, потому что Дейн никогда не допустит, чтобы представительница низшего пола спровоцировала его.
И, рассуждая подобным образом, он сбежал вниз, подбежал через широкий холл к двери, распахнул ее и вихрем вылетел на улицу. Дверь с грохотом захлопнулась за ним.
Он чуть не сбил ее с ног, потому что по неведомой причине мисс Трент не бежала вдоль по улице, а маршировала обратно к дому.
– Пропади он пропадом, этот наглец! – ворчала она. – Я сломаю ему нос. Сначала выгнал швейцара, потом мою горничную – да еще извозчика! Это уж слишком.
Дейн встал на ее пути, загородив вход своим массивным телом:
– О нет! Не знаю и знать не хочу, в какие игры вы играете…
– Я играю? – Джессика отступила на шаг, подбоченилась и уставилась на него. По крайней мере, казалось, что уставилась, потому что под большой шляпой и при тусклом свете это было трудно понять.
Солнце еще не село, но тяжелые тучи хмуро нависли над Парижем. Издалека доносились раскаты грома.
– Я играю? – повторила она. – Этот ваш хулиган-лакей, как я понимаю, следует примеру хозяина – срывает зло на невинных людях. Он, конечно, думал, что это очень смешно – запугать извозчика с моей горничной в карете и оставить меня без средства передвижения, после того как он украл мой зонтик.
Если Дейн правильно интерпретировал ее пылкую речь, то Герберт прогнал горничную мисс Трент и наемный экипаж, который ее сюда доставил.
Он улыбнулся.
– Адью, мисс Трент, – сказал он. – Желаю приятной прогулки до дома.
– Адью, лорд Дейн, – ответила Джессика, не повернув головы. – Желаю приятно повеселиться с вашими коровами.
Коровами?
Она просто его провоцирует, сказал себе Дейн. Жалкая попытка ответить на его отпор. Обидеться – значит признать, что он почувствовал укол. Он велел себе засмеяться и вернуться к своим… коровам.
Несколько огромных шагов – и он был возле нее.
– Интересно, в вас говорит стыдливость или зависть? Вас задела их профессия или то, что они щедрее одарены природой?
Джессика на ходу сказала:
– Когда Берти сообщил, сколько вы им платите, я подумала, что их услуги ужасно дороги. Однако теперь я поняла свою ошибку – вы платите за объем.