– Ты меня поразил, – согласилась Джессика. – Мне бы не пришло в голову, что ты против наблюдения. Мне казалось, ты в восторге от публичных сцен.
– Боумонт подглядывал в глазок, – сказал Дейн. – Во-первых, не выношу доносчиков. Во-вторых, я заплатил за шлюху, а не за бесплатное представление для публики. В-третьих, определенные действия я предпочитаю совершать приватно.
Дорога начала сворачивать на север, в сторону от берега Серпентайна. Но лошади продолжали свой бег вдоль озера, нацелившись на рощу впереди. Дейн слегка их подправил, казалось, он не замечал, что делает.
– Во всяком случае, я почувствовал себя обязанным разъяснить мои правила с помощью кулаков, – продолжа и Дейн. – Более чем вероятно, что Боумонт затаил злобу. Я не могу дать ему сорвать ее на тебе. Он трус и доносчик, и у него есть мерзкая привычка… – Он нахмурился и замолчал. – В любом случае тебе не следует иметь с ним никаких дел.
Когда до Джессики дошел смысл приказа, весь мир вокруг стал ярче, на сердце – легче. Она подвинулась в сторону, чтобы посмотреть на его угрюмый профиль.
– Неужели ты заботишься обо мне?
– Я за тебя заплатил, – холодно ответил Дейн. – Ты моя. Я забочусь о том, что мое. Я бы и Нику с Гарри не дал к нему приблизиться.
– Господи… ты хочешь сказать, что я для тебя так же важна, как этот скот? – Джессика прижала руку к сердцу. – О, Дейн, ты так романтичен! Ты сразил меня окончательно.
Мгновение все его внимание было обращено на нее, потом мрачный взгляд упал туда, где была ее рука, и она поскорее положила ее обратно на колени.
Он опять стал смотреть на лошадей.
– Эта одежда сверху… Как там она называется… – натянуто сказал он.
– Ротонда. Что с ней не так?
– В Париже она облегала тебя плотнее, когда ты ворвалась на мою вечеринку и все испортила. – Он повернул упряжку вправо. – Когда штурмовала мою добродетель. Помнишь, конечно. Или мне показалось, что ротонда была мокрая?
Она помнила. Что важнее – он помнил и заметил, что она похудела. Настроение просветлело еще на несколько степеней.
– Можешь окунуть меня в Серпентайн и выяснить, – сказала она.
Они выехали к маленькой круговой дорожке, скрытой густой тенью. Деревья укрывали ее от остальной части парка. Вскоре начнется пятичасовой променад, и эту уединенную часть парка, как и весь Гайд-парк, заполнят светские гуляки. Но пока здесь было пусто.
Дейн остановил коляску и поставил ее на тормоз.
– Стойте спокойнее, – обратился он к лошадям. – Не надоедайте, а то мигом отправитесь таскать баржи в Йоркшире.
Он говорил тихо, но тон подавал четкий сигнал: покорность или смерть. Животные ответили на него чисто по-человечески – мгновенно стали самой смирной и послушной парой, какую Джессике приходилось видеть.