Нет, это невозможно передать словами - как они пели тогда! Четверо в самой близости, и еще несколько голосов издали, в лесу по ту сторону луговины, за туманной кисеей.
Будто волшебный театр перед мальчиками. Занавес запахнут, но не до конца, верх и низ ясны, хотя и угасают в сумерках, и наверху, прямо над ними - тоненький ясный блескучий серп, его и луной-то не назовешь, ведь даже в самом слове "луна" заключается что-то округлое и полное, а тут - золотая скобочка, половинка девичьего колечка, обточенного с краев, знак всемирной новизны и детского удивления - как же все это совпадало с ликованием соловьиного оркестра!
И тут Глебушка поставил задачу. Обращаясь не только к Борису, но и к остальной умолкшей братве, он прошептал, чтобы не спугнуть птиц:
- Хочу увидеть соловья!
Будто ветерок прокатился, и все головы разом закачались. Первым ответил Акселерат, как самый старший и, значит, знающий. Он прошептал:
- Его никто не видел!
- Это невозможно, - подтвердил Головастик, человек, способный все сокрушить на своем пути.
- Нельзя!
- Не бывает!
- Не получится!
Это три шелеста братьев-погодков. Один Борис возразил:
- Кто-то же видел! Какие-то ученые! Есть же, как их? Птицеведы! Один из погодков легонько фыркнул, но другие его укоротили: слушай,
мол, балда!
А Глебушка повторил:
- Хочу посмотреть!
- Не капризничай, - шепнул ему Головастик.
Но Глебка ведь не капризничал, кто как не Бориска знал это лучше всех, а потому пригреб к себе маленького братишку, придвинул к себе, шепнул:
- Молчи! И слушай!
Бориска даже вообразить не мог, какой урок себе назначил - не только себе, но и Глебке, конечно, и всем остальным.
На другой же день он отправился во взрослую библиотеку, благоразумно захватив паспорт. Их ведь теперь выдают аж в четырнадцать лет, так что человек рано может считать себя взрослым и ответственным. По крайней мере, во взрослую библиотеку с паспортом его записали без всяких возражений, да только запрос нового читателя показался не вполне взрослым.
Когда его спросили, что бы он хотел почитать, Борис попросил:
- Про соловьев!
- Про кого? - удивилась библиотекарша, тетка пожилая, невзрачная, серенькая на вид и маленькая ростом, по внешней видимости больше подходившая для торговли в какой-нибудь продуктовой лавчонке.
- Про птиц, - твердым голосом повторил Борис, - соловьи называются!
И тут, вывернув из-за книжного шкафа, появилась еще одна книжная служительница - Боря сразу ее узнал - Дылда из старого парка, та самая, что кривлялась с пивной бутылкой в руке, которую он тогда, много лет назад, повалил и вроде как наказал - да разве таких накажешь?