— А вообще, я считаю, что таким образом подбирают себе пару или лохушки, которые никому не нужны, или хитрушки, которые много хотят, — высказался Макс, но слишком простой мне показалась характеристика клиенток сводни в его представлении.
— Теперь о планах, — продолжила я, поборов вдруг напавшую на меня дурацкую застенчивость. — Получен аванс на оплату услуг сводни, думаю навестить ее сегодня, а вечером…
— Честным пирком да за свадебку? — ввернул напарник.
— Примерно так, — нагло заявила я, вспомнив, что лавровый венок Аллы Парамоновой, журналистки, которой ничего ни стоит развести любого мужика на откровенность, пусть и переместившись для этого в горизонтальное положение, никому еще не достался. — Во время моего романтического свидания, ты, Макс, займешься видеосъемкой.
По-моему я ввергла зазнайку Максимовского в легкий шок. Ого! — читалось на его лице, ого-го! — изобразила я на своем.
— В шумном балагане девочки что надо, — пропела голова Юрия Лопатина, но тут же заткнулась, увидев моего гостя.
— Юрий Лопатин, Роман Максимовский, — представила я, хотя прекрасно знала, что они давно знакомы.
— Как же, как же, — недовольно произнес эрзац, заходя в мой закуток. — Может уже хватит охотиться в нашем отделе, а Макс?
— Ты же сам напел, что у вас девочки что надо, — парировал Максимовский. — А впрочем, добро пожаловать к нам, мы не жадные.
— А мы жадные, скряги мы, — грозно забарабанил пальцами по столешнице Лопатин, — так что…
Назревал военный конфликт, и требовалось мое срочное вмешательство. Мне, конечно, хотелось, чтобы эрзац проучил заносчивого соседа, но разум возобладал над желаниями.
— Юрий Николаевич, для информации — мы теперь вместе работаем, — строго сказала я, встав между ними так, что моя, обтянутая легкими брючками, задница оказалась перед глазами сидящего Романа. — Максимовский у нас по делу. Будем гостеприимными.
Новость для Лопатина была неожиданной, он растерялся, и несколько мгновений не знал, как на нее реагировать.
— До чего мы дожили… — только и сказал он.
— Это решение Михалыча, — это я так помогала ему пережить шок.
Юрик вздохнул, но обсуждать действия Михалыча в присутствии чужака не рискнул.
— Ухожу, ухожу, — затоптался он у перегородки, — но помни, Макс, здесь за тобой присматривают, так что не расслабляйся.
Итак, последнее слово осталось за Юриком, потому что Максимовский подозрительно молчал, чего отродясь себе не позволял, если ему угрожали или поучали. Причина партизанского молчания выяснилась очень скоро:
— Классные стринги, Парамонова!
Ах ты гад! И я еще его защищала, в то время как он рассматривал дизайнерские цветочки на крохотуле-треугольнике, выглядывающем из-за низкого пояса брюк. Чтобы поддерживать имидж первой модницы, иногда приходилось идти на жертвы, которые обычно приносились на алтарь мужского любопытства.