– Нет, – сказала я мягко, но решительно, чтобы пресечь всякие домыслы по этому поводу. – Не оставлю.
Но я помнила, кем стала эта женщина для моих младенцев, и, испытывая безграничную благодарность к ней, добавила:
– Я бы сочла за величайшее счастье, сударыня, если бы вы согласились стать крестной матерью малышек.
– Крестной! – повторила Николь пораженно.
– Никто не сможет быть им лучшей крестной, чем вы, – сказала я. И, взглянув на Доминика, произнесла: – А вас, господин Порри, я очень прошу стать крестным отцом.
В тот миг я не подозревала, что мое невинное предложение покажется бывшему комиссару секции почти кощунством. Поэтому я добавила:
– Разумеется, крестить моих детей может только неприсягнувший священник.
– Что вы сказали? – переспросил Порри.
– Крестить моих детей может только один из тех редких ныне священников, которые не присягнули на верность Республике и не запятнали себя никакими связями с нынешним режимом.
Целая буря поднялась из-за моих слов. Впервые я увидела бывшего гражданина комиссара таким возмущенным и гневным. Его поражала сама мысль о том, что он, патриот и республиканец, будет присутствовать на какой-либо церемонии, совершаемой контрреволюционным священником. И вообще ему кажется невероятным даже говорить об этом в его доме. К тому же сейчас нет задачи более трудной, чем отыскать в Париже подобного священника…
Я выслушала всю эту тираду очень спокойно, в душе зная, что ни на йоту не отступлю от своего. Потом очень мягко, но настойчиво изложила Доминику свои доводы. Для меня присягнувший священник – вовсе не священник, и таинство, совершенное им, я считаю лишь насмешкой над католической обрядностью, а мне вовсе не хочется, чтобы мои дочери оказались в аду. Угодно или не угодно это гражданину Порри, а я поступлю именно так, даже если он откажет мне в своей помощи. А отыскать неприсягнувшего священника – дело не такое уж трудное; достаточно поручить это Брике и…
– Как вы не понимаете! – вскричала Николь, прерывая меня. – Если хоть одна живая душа проведает о том, что мой брат имеет какие-то отношения с роялистами, со священниками, отказавшимися принять Республику, – карьера Доминика будет кончена, его вычеркнут из всех списков, он не продвинется вверх ни на одну ступень! Неужели вы так бессердечны, что желаете погубить его?
– Ваш брат, мадам, – сказала я устало, но спокойно, – оказал мне неоценимую помощь, и я всю жизнь буду его благодарить. Но я не могу понять, за что вы меня упрекаете. Государство, в котором религия преследуется, создавал именно ваш брат…