(Анализ сновидений показал, что мой пациент весьма осторожный и безконфликтный человек, избегающий пограничные ситуации и всё то, что может вызвать потрясения и глубокие переживания. Этот сон явился результатом вытеснения этих переживаний наяву. Здесь имеет место архетип тени, то есть того, что мой пациент никогда бы не допустил наяву.)
— А дети во сне сняться? Что они там делают во сне?
— Нет, никаких детей, Господи. Дети для меня это не маленькие удивительные создания. Дети для меня это замечательные, отобранные артисты. Когда они приходят на работу, то с ними надо как со взрослыми. Есть маленькие малыши, которые мне жмут руки за благодарность.
— Ну, а мечты и фантазии есть какая-нибудь.
— Единственное, мне хотелось бы пробиться на европейский мировой уровень, причём, не ради денег, а ради того, чтобы сделать хорошее качество. Но, увы! У нас пока ничего не покупают. И раньше не покупали. Слишком умный у нас юмор.
— Чем вы живете кроме «Ералаша»?
— Бизнесом, связанным с «Ералашем». Я делаю много документальных картин.
— У вас бывают беспокойства, неврозы, бессонница?
— Я знаю, как себя успокоить. Я каждый вечер перед тем как заснуть проматываю все сегодняшние работы в «Ералаше». Мне так спокойнее. Утром делаю поправки.
— А можно предположить, что вы не занимаетесь поиском смысла, а играете со смыслами?
— Да. Поиска нет. Наверное, играю. Мне нравиться в любых формах интересные вещи, нестандартные решения.
— Получается, что вы постмодернист по своей природе?
— Наверняка. Я пытаюсь снять кино, но мне не дают денег, что я могу поделать. Я пытаюсь снять серьезное кино о сложных подростках.
Мой пациент безконфликтный и осторожный человек. На протяжении всего сеанса плохо не о ком не отзывался. Долгосрочная работа с детьми сформировала в нём определённые установки (отсутствие злобы, вредности, корысти). Явно присутствует страх того, что его детище «Ералаш» может исчезнуть после его ухода. По-видимому, именно это опустошает моего пациента. Проглядывается усталость на выдуманном им самим же заключительном этапе. Моим пациентом сделано многое, но хочется еще большего, а ситуация (здоровье, время и т. п) поджимают. «Ералаш» врос в психику моего пациента настолько, что стал стилем его поведения. Поэтому, мой пациент живёт краткими фрагментами, в страхе большого, долгосрочного, глубинного. Живёт в краткосрочных суетливых проектах жизни, но мечтает о долгосрочной свободе, то есть испить из ведра «большого кинематографа», в котором уже давно пребывает, но не осознаёт этого. Мой пациент хорош для психоанализа. Он сам всё говорит, игнорируя психолога. Это хорошее невежество моего пациента, которое было на протяжении всего сеанса, но которое позволило мне глубже раскрыть эту талантливую и противоречивую личность.