- Где-то к западу от Брена - в Хелче или в Аннисе.
- Почему ты так уверен в том, что говоришь?
- Э, друг мой, разве я спрашиваю, каким образом предсказывают ваши оракулы? - Баралис не собирался оповещать их о пророчестве Марода - пусть дойдут до этого своим умом. У Марода сказано много такого, что Ларна не касается.
- А что слышно о рыцаре, который ищет юношу по имени Джек?
- Думаю, он все еще в Брене. Очень сомнительно, чтобы он сумел тайно вывести из города беременную женщину и ее престарелого отца. Но ведь вы сами должны знать об этом? - не удержался от шпильки Баралис.
- Мы не можем навязывать нашим оракулам, что они должны увидеть.
- Если бы могли, вы бы все из них выжали. - Баралис уже устал обмениваться колкостями, да и время было на исходе. - Скажите, что вам известно о планах Высокого Града.
- Их планы - уже не их планы. Войска не выйдут из города, пока брак не состоится.
- Почему?
- Потому что кто платит, тот и заказывает музыку.
Тавалиск. Плетущий интриги архиепископ Рорнский оплачивает войну. Но ему-то какой прок ждать? Баралис слабел. Притяжение тела влекло его назад.
- Уже уходишь, Баралис? Так скоро? - поддел его младший.
- Еще одно слово, - сказал старший. - Выследи рыцаря и мальчишку и убей их, а мы будем руководить тобой в течении всей войны.
"Согласен", - грянуло над половиной континента, и Баралис уступил зову тела.
Волосы на затылке у Джека ощетинились, словно у собаки. Было холодно и сыро, дул легкий ветер, но ничто не могло объяснить ощущения, которое он испытывал. Точно темная тень прошла над ним.
Он плотнее запахнулся в свой новый плащ. Небо с каждой минутой становилось все пасмурнее. Темнело, и Джек с дороги, ведущей в горы, видел под собой весь Аннис. Джек решил нее возвращаться к Тихоне - слишком это было опасно: вся округа кишела людьми, ищущими его. Дорога к травнику слишком ужи людная - не меньше сотни человек могло бы узнать беглеца. Джек и так уже свалял большую глупость, отправившись в город. Ведь его приметы, если верить Тихоне, расклеены по всему Аннису.
А вздумав вернуться, он поставил бы под удар и самого Тихоню. Пусть этот человек скрывал от него правду о Мелли - все равно он не заслуживает того, чтобы его ославили изменником. Джек не знал, что полагается за укрывательство военного преступника, - не иначе как пытки, а после казнь.
Он начал подниматься по узкой горной тропе. Он знал, что поступает правильно, не возвращаясь к Тихоне, но на душе все равно было нехорошо. Травник сочтет, что Джек убежал от него в приступе гнева. Что ж, разве не из этого состоит жизнь? Из непониманий, полуправд и сожалений?