– Через пол минуты построение! – проявила мстительность надзирательница, – Чтоб меньше было времени каждой лярве норов демонстрировать!
Тетки засуетились, кое-как лохматя сырые патлы полотенцами и напяливая со скрипом мокрое белье. На себе досохнет. Пигалица от своих же получила несколько тычков.
– Все, минута истекла! – гавкнула надзирательница, – Стройся!
Перед ней тут же выросли успевшие ввернуться в халатики три самые проворные молодухи, следом за ними стал расти хвост.
И ведь какое забавное дело. Стоит любой гражданке Российской Федерации преступить черту закона, угодить в места не столь отдаленные и оказаться без мужского внимания всего на месяц, как гражданка начинает хиреть. И пусть правила гигиены худо-бедно соблюдает, в рванье не ходит, а пропадает что-то внутри гражданки, гаснет свет. И уже без досье даже не отгадать, сколько ей лет. То ли двадцать, то ли все сорок? Блекнет женское естество.
Надзирательница задумалась буквально на пару секунд, но этого хватило, чтоб первые в строю три бабехи оказались от нее слишком близко. И нет уже наигранного веселья, вместо молодух три волчицы!
И вот уже одна пахнущая хлоркой чужая рука зажимает рот, чуть не разрывая щеку, другая впилась в косы и опрокидывает на спину, третья выкручивает руку до хруста суставов...
А со сторон бесами подскакивают новые девки. И вот уже с кляпом во рту Марфа Петровна прижата к сырому кафельному полу, рученьки завернуты за спину, и на них звякают с Марфы Петровны же пояса сдернутые браслеты. На ногах тоже кто-то сидит и вяжет ноги какой-то тряпкой. Все отрепетировано, как в театре имени Комиссаржевской. Даже визг ни тише, ни громче.
– Девочки, девочки! Ключи не забудьте!
– А ее куда?
– А ее в душевую, и дверь лавкой подпереть.
Явно устроившая все это безобразия, по повадкам – предводительница стаи, пышная Лизка подносит к губам рацию и, приблизительно кося под надзирательницу – кто там в окружающем визге что просцыт? – воркует:
– Помывка завершена, нарушений порядка нет. Отпирайте.
Гром отодвигаемого запора слышен сквозь дверь. Дверь отворачивает в сторону. Три корпусных вертухая готовы ко всяким неожиданностям. Но к такому приготовиться трудно!
В коридор резво выкатывает толпа искренне голых девиц из тех, что хоть малехо помоложе и поаппетитнее. Тряся кучеряшками меж ног и буферами.
Секундного оцепенения в вертухайских рядах достаточно, чтоб девицы, разя направо и налево завернутыми в мокрые трусы кусками мыла опрокинули дролей на пол. Каждый кусок мыла – двести грамм. Завернутый в мокрые трусы он становится по ударной мощности похожим на кистень. Так что победа получилась чистая.