Еврейская община нидерландского города Алкмаар находилась в нескольких кварталах от городского центра, располагаясь между магазином подержанных автомобилей и жилым домом, напротив сквош-клуба «Ван Бастен». Община занимала двухэтажный дом, мало чем отличающийся от других домов города – в их отличиях друг от друга могли разобраться разве только сами местные жители, но никак не новые русские эмигранты.
Дочь прижимала к груди медведя, выигранного дядей Багром в велосипедный аттракцион. Теща нервно расхаживала по дорожке, засыпанной битым кирпичом. Жена сидела на ступенях. У ее ног грудились сумки с наспех собранными прапорщиком вещами.
Прапорщик Григорьев стоял на крыльце. Он держал в руках красочный лист с шестиконечной звездой и нидерландским гербом, снова и снова протягивал его невысокому господину с солидным брюшком, натягивающим черную ткань старомодного покроя костюма. Белую рубашку без галстука, застегнутую под последнюю пуговицу, царапала небольшая, неряшливая бородка. Голову покрывала широкополая черная шляпа, из-под нее торчали пейсики.
– К вам, из России, по приглашению, – охрипшим голосом доказывал Григорьев. – Вы должны встречать. Принимать.
Господин в шляпе и пейсиках в ответ переходил с одного языка на другой, с другого на третий, но среди них не попадалось русского.
К дому подкатили два велосипедиста. Облегченно улыбнувшись, господин замахал рукой, мол, поскорее к нам, поскорее.
Первый велосипедист, одетый точь-в-точь, как господин на крыльце, но по причине молодости вынужденный обходиться без растительности на лице, остался сторожить велосипеды. Он, послужив посыльным, выполнил свою миссию.
Второй велосипедист открылся физиономией родной вырубки, рыжеватыми славянскими усами, от него по-нашему шмальнуло пивным выхлопом и копченой рыбой. Его появление, проломив ледяную корку бед и печалей, сумело обрадовать прапорщика Григорьева.
С просьбой о переводе на усатого одновременно набросились и прапорщик, и представитель еврейской общины.
– Скажи ему, друг, что они обязаны меня устроить! – надрывался Григорьев. – Выручай, земеля, братан!
Со своей стороны господин в пейсиках молотил что-то нерусское.
Рыжеусый предпочел иудеев соотчичам и единоверцам. И начал переводить, отвлекаясь лишь на икоту, слова господина в костюме и шляпе.
– Раввин...ик! говорит – «фальшивка». Таких они не рассылали и не рассылают... ик! В вольном переводе – туфту подсунули, лажанулись вы, лохонулись, форшманулись, не знаю, как у вас, у россиян, теперь это называют. От себя добавлю, что на... ик! на хрен вы им не нужны.