— Приветствую вас, леди.
Взгляд его скользнул по ногам женщины. Та хотела было ответить, но Райвис предостерегающе вонзил ногти ей в плечо.
Издалека послышался крик. Потом еще и еще. По-видимому, нашли трупы, предположил Райвис. Медлить было некогда.
— Ты раньше вроде бы упоминал, что знаешь место, где я могу дождаться следующего корабля на юг. Отведи-ка меня туда.
Докер подбородком указал в направлении, откуда раздавались крики:
— Дело-то, похоже, срочное?
У Райвиса лопнуло терпение. Он рывком ухватил докера за веревочный пояс и притянул к себе:
— Веди меня туда — сейчас же, а то я вспорю тебе брюхо, а кишки скормлю чайкам.
Женщина охнула.
Докер невозмутимо кивнул:
— Вот оно что. В таком случае, господин, ступайте за мной.
Кэмрон закончил письмо и обессилено откинулся на спинку стула. Голова болела, мысли путались, и принятое решение уже не казалось таким уж ясным и очевидным. Он сжал кулак и ударил по лежавшему на столе письму. Ему придется причинить отцу боль — без этого не обойтись.
Берик Торнский был великим и благородным человеком. Любой бы подтвердил это. И все же порой Кэмрону казалось, что отец его чересчур велик, чересчур благороден. Трудно спорить с живой легендой. Кэмрон перевел дух, разжал кулак. Так не пойдет. Он должен верить, что поступает правильно.
Можно было уйти прямо сейчас — без предупреждения, как контрабандист, который гребет изо всех сил, борясь с волнами. Но такой путь он отверг сразу же. Одно дело разногласия, другое — обман. Кэмрон улыбнулся — нежно, но не без горечи. Возможно, он сам не понимает, как много у них с отцом общего.
От этой мысли ему стало совсем тошно. Кэмрон поднялся и прошел через комнату к окну. Он откинул ставни и высунулся наружу — просто чтобы немного отвлечься и развеяться. Почти с болезненным напряжением всматривался он в огни Бей'Зелла, мерцающие вдали, к западу от поместья. Перо по-прежнему было зажато в руке, но Кэмрон даже не заметил, как острый кончик впился в ногу.
Все готово — осталось лишь подписаться. Кэмрон точно видел перед собой отца, читающего это письмо. Пергамент Берик поднес поближе к близоруким глазам — настолько близко, насколько позволяет его непомерная гордыня. А как напряжены сухожилия на запястьях! Это чтобы не уронить письмо. Только Кэмрон знал, каких усилий стоит старику скрыть дрожь в руках.
И, подумав о стойкости старика, о его железной воле, которая теперь была направлена лишь на борьбу с дряхлеющим телом, Кэмрон решил, что сам отнесет письмо. Это его долг перед отцом.
Он вернулся к дубовому столу и потянулся к чернильнице. И только тут Кэмрон заметил, что на кончике пера сверкает капелька его собственной крови. Он передернул плечами и обмакнул перо в серебряную чернильницу, смешав красную влагу с черной. Решительной рукой он вывел свою подпись — Кэмрон Торнский. Очень официально, впрочем, и письмо ведь официальное — он ставит отца в известность, что покидает замок, и уведомляет о своих дальнейших намерениях.