– Намерен, конечно намерен… – Натаниэль снова взял в руки фотографию. – Как вы думаете, родственники не будут возражать, если я возьму это на денек?
– Конечно, не будут. А для чего вы хотели осмотреть эту квартиру?
– Сам не знаю, – нехотя ответил Розовски. – Так, составить общее представление о том, в каких условиях живет ваша подопечная. Знаете, обстановка, в которой человек живет, помогает составить впечатление о нем самом.
– Составили?
– Я же говорю – в общих чертах… – Розовски прошелся по комнате – насколько это позволяли размеры комнаты и мебели. Остановившись у шкафа, он, все-таки, извлек из сумки папку с документами.
– Все-таки, вы что-то перепутали, Цвика, – сказал он. – Вот тут, в метрике, написано: день, месяц и год рождения 6 октября 1961 года. А вы говорите… – он кивнул на фотографию. – Там не день рождения, а Новый год.
– Может быть, – легко согласился Грузенберг. – Мы ведь беседовали через переводчика… А это что? – спросил он. – Что вы там рассматриваете?
– Договор, – ответил Натаниэль. – Договор об аренде квартиры. Странно… – он рассеянно взглянул на адвоката.
– Что странно?
– Что? Нет, ничего, это я так… – он положил договор в папку, а папку вернул на место.
– Думаю, нам здесь больше делать нечего, – Он еще раз окинул взгляом крохотную квартирку. – Пока, во всяком случае. Можем отправляться дальше.
Конечно, куда больше смысла было бы в обыске на месте преступления, то есть, в квартире Мееровича на Ганей-Кайц. Но попасть туда без разрешения Розовски не мог, а обращаться в полицию с просьбами в самом начале расследования Натаниэль не собирался.
По дороге в Рамат-Авив, где жили родственники Головлевой, Розовски поинтересовался:
– Кто занимается расследованием этого дела в полиции?
– Старший инспектор Алон и инспектор Шимшони. Вы с ними знакомы?
– Еще бы! – Натаниэль хмыкнул. – Закадычные друзья. И Ронен, и Дани… Боже мой, – вздохнул он, – я каждый день убеждаюсь в том, какая маленькая страна Израиль. Не проходит и месяца, чтобы я не наступил на мозоль кому-нибудь из бывших сослуживцев.
– Что вы хотите? – философски заметил адвокат. – Мир вообще маленький. Стоит мне приехать в Штаты, как в течение первых же часов на американской земле я носом к носу сталкиваюсь с двумя-тремя бывшими однокашниками.
– Это не весь мир маленький, – возразил Натаниэль. – Это наш еврейский мир маленький.
Они проезжали мимо железнодорожной станции, когда Розовски спросил:
– Вам не кажется, что для любящих родственников Шейгеры сняли госпоже Головлевой квартиру на достаточно большом удалении?